Лора, сумела оказать убийцам достойный отпор. Мясникам, никак не удавалось её обездвижить. Когда они вошли, Лора спала. Не успела она открыть глаз, как на неё уже прыгнули. Вся борьба происходила на железной кровати. Лора, сжав зубы, отбивалась молча. Откуда в столь юном, исхудалом создании взялись такие невероятные силы? Оставалось лишь удивляться. Извернувшись, Лора продравшись через лес рук, обхватила бородатого палача за шею, прижалась, укусила за лицо – впилась острыми зубами куницы ему в бровь. Раздался короткий утробный крик, за которым последовал глухой удар. Кулак бородача, попав ей прямо в висок оглушил.
– Не бей. Синяки останутся. – Тяжело дыша, сказал офицер переворачивающий Лору на живот.
– Она меня укусила! – Потрогав бровь, поднёс тут же окрасившиеся в красное пальцы к глазам, мясник. – До крови тварь. – И с угрозой в голосе. – Ладно.
Бородач, склонился над саквояжем. В его руках оказалась железная тюремная тарелка, один край которой был заточен. Лора, пришла в себя, возня на кровати возобновилась с новой силой.
– Скорее. – Потребовал второй офицер.
Тонкие запястья Лоры подставили под самодельную бритву, озверевший палач вскрыл ей вены. Резал глубоко, наносил сетку из перекрестий порезов, закончив с запястьями, перешёл к локтевым сгибам. Боль, которую почувствовала девушка, не сломила её, а наоборот подстегнула. Брызги крови летели по сторонам, превращая камеру в убойный цех на мясокомбинате. Бородач, весь испачканный кровью Лоры, схватив её за волосы полоснул по горлу – порез раскрылся от середины до нижнего края челюсти. Воздух намок тяжёлым горячим запахом металлической стружки. Кровь закапала на пол. Палачам пришлось за собой убраться, они порядком наследили. Наспех вытершись сами, затёрли следы подушкой бросив её на истерзанную, словно лишённую кожи, Лору. Бородач вложил в её ладонь тарелку-бритву, а нормальную тарелку забрал с собой.
Настала очередь Эрика Эйха. Палачи успели переодеться, освежиться, приободриться изрядной порцией горячительного. Кровь хорошо запивать яблочной водкой – яркие цвета линяют, уши глохнут.
Эрик, кинулся драться. Махался он не умело, размашисто, качался, как молодая осинка на ветру. Получив пару острых хуков по рёбрам, он осел. В этот момент он пожалел, что начал голодать.
– К унитазу его давай. Так, держи-держи. Разжимай зубы.
Бородатый палач командовал, а двое других исполняли. Новый кусок простого туалетного мыла бородач запихнул Эрику в рот, грубо затолкав в глотку. Дыхательные пути были надёжно перекрыты, проглотить мыло Луч не мог. Лицо первого руководителя УРА побагровело, в глазах полопались алыми розочками капилляры. Сознание мерцало, гасло, тьма заливала холодными чернилами гипоксии мозг. Шумная суета предисловия жизни подходила к концу. Смерть встречала революционера буднично, без героических громких фанфар поля боя. Палачи церемониться не стали, убедившись, что его сердце остановилось, бросили Эрика там же, в промежутке между раковиной умывальника и унитазом.
Убийство всегда плохо пахнет, а такая инсценировка под коллективный суицид просто нестерпимо смердела. За три часа убийцы посетили всех шестерых пленников. Все Лучи этой ночью должны были погаснуть а, во врачебном заключении занесли бы следующие причины смерти остальных подопечных Кнута.