— Это у женщин. У мужчин иначе, — ответил он, ловя мои губы.
— Перестань, — попросила я.
— Потом проведём параллели, — прошептал он. Поцелуй. Тяжёлый, грубый, не отпускающий. И опять этот глубокий поцелуй. Да я сама его укушу, чтоб знал, что мне это не нравится. Он резко закинул мою ногу, на свои бёдра. Я испуганно замерла, уже не обращая внимания на поцелуй. Ткань штанов натянулась, неприятно впиваясь в ягодицы. Его пальцы внаглую скользили по моей спине. Все попытки изменить положения заканчивались тем, что он прикусывал меня за губу или щипался. Это было неправильно, несправедливо. Обидно. И почему-то приятно. От этого было ещё обиднее.
— Может хватит? Всё уже доказал чего хотел.
— Ничего я тебе не доказывал, — ответил он. — Целовать тебя нравиться. Вот и всё. И тебе это нравится. Так что спорить смысла нет.
— А смысл должен быть во всём, — прошептала я, вспоминая услышанную сегодня фразу. Вроде он её и сказал.
— Как иначе? Без смысла... Ладно, спи. У нас ещё вся жизнь впереди, чтоб наболтаться, — ответил он.
ГЛАВА 7.
Утро началось мирно. Работа. Главное, что сегодня не было никаких боёв. Мне это нравилось. Вчерашний день я не готова была повторить. Болела спина. Да и губы оставляли желать лучшего. Надо было кусаться. Хотела сканером убрать всё это. Он быстро заживлял. Синяки сводил, но сканер сломался. Он отказывался работать.
— Вот что ты натворил? — я зло посмотрела на Гарта, который сидел неподалёку и наблюдал за мной.
— Что? — в свою очередь спросил он.
— Как я теперь работать буду? — я показала на свои губы.
— А ты работаешь ими? И что ты делаешь губами? — спросил он с ноткой удивления. Потом рассмеялся. — Не забивай голову ерундой.
— Для тебя это ерунда, а для меня нет.
— Тебя интересует мнение тех, кого в приличный дом не пустят? — спросил Гарт.
— Ты такой же.
— Не совсем. Я пока чистый, — усмехнулся он. Я хотела спросить, что это значит, но не успела. Пришлось срочно кому-то помощь оказывать.
Они приходили в себя. Жалобы, угрозы в мой адрес, словно это я в них стреляла или давала таблетки, чтоб потом они мучились. Обезболивающие не помогали. Оставалось лишь переждать. Один Гарт ходил довольный и веселился. Ему в ответ посылали гневные взгляды, но при нём хоть замолкали угрозы.
— Я говорил, что ты ещё повоюешь за эту жизнь, — сказал Гарт, когда мы проверили его товарища.
— Думал, что уже всё. Но решил задержаться, — ответил мужчина. Он был старше Гарта. Лицо уже покрылось морщинами, а борода росла клоками из-за шрама.
— И правильно. У тебя ещё смысл не потерян. Вот про что я тебе Арина говорил. Когда есть смысл, то и жить хочется, — сказал он.
— Сияешь, как солнце в ясный день, — заметил Теран.
— Так сегодня солнце целовал, вот и заразило оно меня своим сеянием, — ответил Гарт. Теран покосился на меня. Я молчала. Занималась своей работой, а именно ему повязку меняла.
— Не слышно чем вчера всё закончилось?
— Пока нет. Раз войска всё ещё отступают, значит ничем хорошим не закончилось, — ответил Гарт.
— И что теперь?
— Думать надо. И решать. Или ждать. Всё равно мы на больничной койке валяемся.
— Что-то я не вижу, чтоб ты валялся, — не выдержала я.
— Так тебя жду. Одному как-то скучно, — последовал ответ. — А ты краснеешь от смущения или злости?
— Я не краснею.
— Тогда почему щёки пунцовые? Мне правда это интересно. Наши женщины обычно белеют. Щёки сразу такие белые в пятнышку становятся. А у тебя красные.
— Гарт, будь другом, отстань.
— Не, не буду я тебе другом. Даже не проси. У меня другие планы.
— Так держи их за зубами.
— Не получается. Язык слишком длинный. Не помещается полностью. Ох матушка намучилась одно время со мной. Но если у неё за столько лет ничего не получилось мне вбить, то не думаю, что это получится у тебя.
— Может язык подрезать? Я могу. Или вколоть чего-нибудь, чтоб не болтал лишнего.
— Не получится. Игла не возьмёт, — не скрывая хвастовства, ответил Гарт. И чего в этом такого, чтоб так гордиться?
— Так я под язык тебе укол поставлю. Там возьмёт.
— Какая ты вредная, — хмыкнул Гарт. О чём-то задумался. Я этому значения не придала. Потом отмывала операционные. Помогала отвозить трупы в морг. Гарт в это время куда-то пропал. Время уже было после обеда, когда он появился с тюком из скатерти за спиной. Первая мысль была, что он ходил мародёрить. Я же обсуждала с Рейжем и нянечками, как мы работать будем. Нужно было войти хоть в какой-то график. Гарта я просто проигнорировала. Но разве он это допустит! Кинул мне тюк под ноги. Тюк распался. На скатерти лежала охапка подсолнухов. Маленькие, средние, полностью распустившиеся или ещё в бутоне. Только зацветающие или уже почти закончившие цветение.
— Выбирай, — сказал он, окидывая охапку широким жестом руки.
— Угу, я выберу, а это что-то да значит. И что потом? — сказала я, разглядывая цветы. — Сам же сказал, что я не знаю мелочей вашей жизни.
— Замуж он тебя зовёт, — подсказал Рейж.
— Так я пока не собираюсь, — ответила я.
— А я собираюсь. Выбирай, — упрямо сказал Гарт.
Он смотрел на меня прямо, поджав губы. По вискам стекал пот. Ноздри как у быка вздымались. Вцепился в костыль. В коридоре стояла тишина. Из двух палат вылезли любопытные лица тех, кто начал отходить. Какой он жених? Это же смешно. Не хочу. Я его и не знаю совсем. Мы с ним разного вида! Но если откажу, так ведь всё об этом узнают. Да какое мне дело до его самооценки?
Я наклонилась к цветам. Взяла небольшой цветочек. Укоротила его и воткнула в волосы. Шапка была в кармане. Постоянно в ней ходить было жарко.
— Так пойдёт? — не спуская глаз с Гарта, спросила я.
— Пойдёт, — ухмыльнулся он.
Потом скажу ему, что это только на время и несерьёзно. Фиктивно. Не хотелось мне, чтоб его на смех подняли. Не думаю, что здесь местные чем-то отличаются от других народов. Будут ему ещё эту неудачу припоминать.
— А остальные, я в столовой поставлю, — сказала нянечка. — Надо сегодня что-то вкусное приготовить.
— Тогда сегодня в ночь я пойду, — сказал Рейж.
— Это необязательно...
— Арина, как-никак ты сегодня замуж вышла по местным законам, — заржал он. И чего тут весёлого? Хотела спросить, но не стала. Ответит ещё со всеми пояснениями, что его так развеселило. А мне потом краснеть.
Поздравляли все. И смеялись. Сквозь боль, забыв о раны, но подкалывали сильно. Гарт отвечал в тон. Его это ничуть не смущало. Кто-то честно сказал, что ему завидует. Чему тут завидовать? Надо было всё-таки поподробнее о местных законах было разузнать.
Мы сидели на ступеньках чёрного хода и смотрели, как медленно садиться солнце. В руках по куску сладкого пирога. На тарелки ещё лежало по одной порции. В кружках компот, на душе спокойствие, а на губах желание жить.
— Ты понимаешь, что всё это фиктивно? — спросила я Гарта.
— Всё по-настоящему. Ты согласилась, — ответил он.
— Только чтоб не отказывать тебе при всех. Сказал бы наедине, то я тебе бы объяснила, что не хочу замуж, что я тебя не знаю...
— Что я тебе не нравлюсь. Тут ты пройдёшься по всей внешности, от носа, заканчивая ростом, потом по моей родне, обстоятельствам и причинам, которых слишком много. Я это уже слышал, — ответил Гарт.
— И поэтому ты решил спросить меня при всех?
— Да. Мне было интересно откажешь ты или нет.
— А если бы отказала?
— Но не отказала, — ухмыльнулся он.
— Я серьёзно.
— И я серьёзно. Чего говорить о том, чего не было?
— Для общего развития. Я хочу узнать ваши правила игры.
— Да ничего бы не было. Я тебе бы и завтра такую охапку принёс. И после завтра. Пока ты в них не утонула бы приносил.
— Я видела, когда дарят один цветок. Ты же решил сразу охапками?
— А у меня всё серьёзно. Я тебе предлагаю не попробовать пожить вместе, а быть вместе. Понимаешь разницу?
— Нет. Не понимаю.
— Это же просто. Очевидно. Ты же ночью поняла.
— Чего я поняла?