— Так детские книжки появились, когда вы прилетели. У нас не принято записывать знания. И не получается это. А ваши привезли сказки. Перевели их на наше письмо. Можно детям читать, — ответила Лава.
— Так может взять кого-нибудь из землян, сейчас много колонистов по стране бродит, и пусть они учебники пишут под диктовку. Или объясняют словами, что вы показываете, — предложила я.
— Идея неплохая. Надо подумать, как её реализовать, — ответила Лава. — А вы неплохо ладите. Я думала хуже.
— Почему? — спросила я.
— Так показалось вначале. Но, как говорят, ветер просто так людей сводить не будет...
Я долго не могла понять, что это было. Странный разговор и странная женщина, которая перевернула всё с ног на голову. Вывалила на нас кучу информации. Ещё нужно было отфильтровать эту информацию на стоящую или мусорную.
— Почему ты так сказала? — спросил Гарт.
— Что именно?
— Что уедешь со мной.
— А разве может быть иначе?
— Может. И ты знаешь, — ответил он.
Вечерний город напоминал улей. Люди торопились домой или из домов шли в сторону клуба откуда уже слышалась музыка. Мы проходили мимо центральной площади. Приятная мелодия, лучи заходящего солнца, брызги воды от фонтана, детский смех...
— Потанцуем? — предложила я. На губах Гарта появилась мягкая улыбка.
— Всегда к твоим услугам, — протягивая мне руку, согласился он.
Я всегда считала, что танцую плохо, но Гарт убеждал меня в обратном. Даже то, что я могла ему три раза за танец на ноги наступить, он казалось не замечал. В этот раз я не была такой неуклюжей, как обычно. Похоже я научилась с ним танцевать.
— Ты сегодня улыбаешься так, словно мечту поймала, — заметил он.
— Я радуюсь, что хоть сегодня не отдавила тебе ноги, — прошептала я. Гарт рассмеялся. — Ты всегда уверенно ведёшь.
— Отец говорил, что это хороший способ показать, как ты можешь вести по жизни свою подругу. Будешь спотыкаться на каждом шагу, так она может подумать, что и по жизни ты будешь спотыкаться.
— Никогда так не смотрела на танец.
— Правильно, ты ведь танцевать не умела. Так как могла о нем судить?
— Никак. Так же не могла судить и о любви, пока не полюбила.
— М... Это интересно, — прошептал он, довольно резко крутанув меня.
— Поосторожнее. Я могу потерять равновесие из-за живота. Перевесит ещё...
— Я тебя поймаю.
— Мне кажется ты порой слишком самоуверен.
— Есть немного, — не стал спорить Гарт. Музыка подошла к концу. Он взял меня за руку. Поцеловал кончики пальцев, как бы благодаря за танец.
Я заметила, что мы собрали вокруг себя целый кружок тех, кто наблюдал за представлением. Только какая разница? И пусть на их лицах читается недоумение. Пусть и дальше гадают почему мы вместе. Главное ведь то, что нам хорошо.
— Так что ты там про любовь говорила? — спросил меня Гарт, поднимаясь наверх. Я уже лежала в кровати и ждала его. Можно было бы и надеть рубашку. А то сейчас, при свете лампы, после душа он выглядел слишком соблазнительным.
— Ну, что не поймёшь что такое любовь, пока не полюбишь, — наблюдая за ним, ответила я.
— И как ты это поняла? — поглядывая в мою сторону спросил Гарт. Сам же достал пистолеты. Положил их на комод.
— Не знаю. Наверное, когда прошла страсть. Тогда стало понятно, что главное, а что нет. Тогда ушли и сомнения.
— А страсть значит прошла? — уточнил он, поднимая вверх брови.
— Да. Прошла. Я больше не думаю о тебе всё время. И не хочу каждую ночь целоваться. И думаю головой, а не сердцем. И...
— Сейчас ты не хочешь со мной целоваться? — усмехнулся он.
— Нельзя.
— Я спрашиваю хочешь или нет? — насмешливо спросил он. А в глазах сталь. И что это значит?
— Хочу.
— Я тоже хочу. И давно по тебе скучаю, — подходя ко мне, ответил Гарт.
— Лучше не стоит, — я даже села на кровати. Он же уже оказался рядом. Его пальцы стали быстро расстёгивать пуговицы на ночной рубашке, которую он мне недавно подарил. Ладони тут же забрались под ткань, обжигая плечи, грудь, заставляя поддаться вперёд.
— Мы с тобой очень аккуратно будем, — прошептал он, поглядывая на меня из-под ресниц. — Ты ведь тоже этого хочешь. Так зачем отказывать в удовольствие? Мучиться жаждой? А ребёнку мы не повредим. Только напряжение снимем.
— Гарт...
— Что, моя хорошая? Солнышко. Настоящее солнышко, — расплетая косу, которую я так тщательно сегодня укладывала перед сном, сказал Гарт. Волосы распустились. Часть прядей попали на лицо. Я попыталась их откинуть назад, но они упрямо прилипли к разгорячённым щекам. Гарт же провёл ладонями по моим плечам, оголяя их и открывая грудь. Я словно оказалась скована по рукам. Рубашка мешала двигать руками. Я попыталась её скинуть, но Гарт меня отвлёк, когда ладонями скользнул по щекам, отводя непослушные пряди волос. Его губы в этот момент припали к моим. Жестоко. Он редко когда мягко целовался. Ему нравилось терзать их, проходить по грани, когда поцелуй мог принести боль, а не удовольствие. Он заставлял тянуться к нему навстречу, желать большего, чем могли дать поцелуи.
— А ведь отвечаешь мне. И как отвечаешь! И чего было дурить? Доводить себя до такого? М? Солнышко ты моё пшеничное, — шептал он, а я не могла ответить. Не успела, потому что он углубил поцелуй, приглашая на танец, который был подобию огня. Его ладонь мяла грудь. Я пыталась ответить, но руки запутались в ночной рубашке. — Попалась, рыжая. А ведь я тебя не хотел отпускать. Знал, что хотела сбежать от меня. Дурёха. Не отпущу. Как ты без меня сможешь? Думаешь долго протянешь? А кто тебя будет вот так целовать кроме меня? Дурёха. А я не ожидал от тебя такого. Вот честно не ожидал. Это как нож в спину.
— Гарт... — мне стало страшно и в тоже время я понимала, что он не причинит мне вреда.
— Что Гарт? Что ты хочешь мне сказать? Сколько я тут передумал, пока до тебя доходило это понимание!
— Я не могу всё знать. Не могу всё понимать, — прошептала я, а самой хотелось кричать. Его поцелуи приносили горечь и соль. От этого было почти физически больно, хотя были лишь поцелуи и его ладони, ласкающие грудь. Одеяло отлетело в сторону. Мне в этот момент удалось освободить руки из рубашки, но он её уже задрал мне по пояс. — Не хотела...
— Много думаешь. А сейчас не время, — проворчал он.
— Но...
— Злюсь. Но не бойся, — прошептал он, увлекая меня на кровать. Его ладони скользили по телу, а я ощущала их прикосновения, как ожоги. Один раз даже губу прикусила, чтоб не вскрикнуть. — Как есть дурёха. Разве так можно?
— Что?
— Вот это, — он показал на мою руку, которая местами покрылась мелкими бугорками.
— Не понимаю.
— И не надо понимать. Просто запомни, что я тебя не отпущу. Пропадёшь ведь, — с довольной ленцой ответил он.
Попалась. Его глаза пленили. Желание прикоснуться к нему было таким сильным, что сводило с ума. В силу вступили инстинкты, которые уничтожали мысли. Поцелуи, горячие ласки, близость. Падать в его руках было приятно. Знать, что он всё равно поймает.
— И она ещё чего-то там думает, — довольно сказал он, когда я уже лежала лицом зарывшись в подушку.
— А это обязательно было говорить? — спросила я.
— Но не мог же я промолчать, — хмыкнул он, проводя ладонью по моей спине. — Тебе же хорошо со мной, а ты ещё чего-то придумываешь.
— Больше не буду.
— Вот и правильно. Ты меня любишь, я тебя. Так зачем думать о расставание?
— Откуда ты знаешь о чём я думаю?
— Оттуда. Ты меня сторонилась в последнее время. Всё из дома убежать старалась. Я всё вижу. Всё понимаю, — он зевнул, укладываясь рядом со мной.
— А у тебя таких мыслей не было?
— Нет. Меня всё устраивает, — ответил Гарт, ложась рядом и обнимая меня. — Надо было раньше тебя поцеловать. А то чуть до беды не дошло дело. Надо запомнить.
Он провёл ладонью по моей руке и тут же уснул. Я осторожно, чтоб его не разбудить посмотрела на то место, которое было в буграх. Их больше не было. В теле была лёгкость. Я закрыла глаза. Сладко вздохнула. И о чём я только думала?