События, однако, развернулись иначе: революционная инициатива масс прорвалась в этот день со стихийной силой и положила начало Февральской революции.
Выступление 23 февраля не было заранее намеченным, и в этом отношении оно было стихийным. Революционная самодеятельность масс — вот что определило его силу и размах. Но это лишь одна сторона дела. Другая заключается в том, что взрыв 23 февраля был во многом подготовлен огромной работой большевистской партии в массах, неустанно звавшей их на борьбу против войны и царизма.
Стихийный взрыв революционной инициативы пролетариата отнюдь не застал партию врасплох. Инициатива масс, их смелый революционный почин были сразу же подхвачены большевиками, которые приняли энергичные меры, чтобы направить движение в организованное русло, к одной цели — к свержению царизма. Так, на заводе «Эриксон», как только стало известно о стихийном выступлении рабочих-текстильщиц, собрался актив большевистской ячейки, который, по словам того же Каюрова (члена Выборгского райкома от завода «Эриксон»), принял «решение поддержать забастовавших работниц, причем мое предложение, что раз решаем выступать… то своевременно повести на улицу всех рабочих без исключения и самим стать во главе забастовки и демонстрации, было принято»[357]. Решение актива было доведено до сведения Выборгского районного комитета партии. «И удивительная вещь, — продолжает Каюров, — ни райком, ни представители рабочих по цехам не были удивлены подобным постановлением, ясно — мысль о выступлении давно уже зрела среди рабочих, только в тот момент никто не предполагал, во что она выльется»[358].
Бюро ЦК и ПК не планировали день 23 февраля как начало февральского переворота, но ведь «таких революций не бывает… чтобы можно было наперед сказать, когда именно революция вспыхнет»[359]. Однако большевистские организации Петрограда сразу же придали большое значение революционному почину масс и приняли меры к тому, чтобы направить его в организованное русло.
Уже с утра 23 февраля Выборгский райком был оповещен о стихийных выступлениях рабочих масс. А. К. Скороходов и И. Д. Чугурин взяли на себя инициативу созыва совместного заседания Петроградского и Выборгского районных комитетов. В течение дня Чугурин сумел оповестить членов ПК и Выборгского райкома о предстоящем заседании. Активное участие в организационной подготовке этого заседания штаба приняли хозяева явочных квартир Дмитрий Павлов, Яков Клинов, Иван Александров и Екатерина Степанова.
В курсе революционных событий находилось и Русское бюро ЦК. В штаб-квартиру Бюро ЦК стекались сведения с Выборгской и Петроградской сторон, с Нарвской и Невской застав о начавшемся революционном движении. Эти сведения доставлялись членами ПК А. К. Скороходовым, И. Д. Чугуриным, К. И. Шутко, членами Выборгского районного комитета В. Н. Каюровым, А. А. Куклиным, И. И. Александровым[360].
Небольшой коллектив руководителей Бюро ЦК, ПК и Выборгского районного комитета в меру своих сил стремился воздействовать на бурный разлив революционной стихии. Ему помогло то обстоятельство, что на всех крупных предприятиях столицы имелись опытные большевистские вожаки, которые умели действовать самостоятельно, сообразуясь с конкретной обстановкой. Примечательно, что 23 февраля на многих предприятиях рабочие-большевики самостоятельно решили: надо возглавить стачку, надо вывести людей на демонстрацию.
Такое поведение большевиков оказало серьезное воздействие и на рабочих из среды меньшевиков-интернационалистов и левых эсеров. «Настроение было настолько единым, — рассказывает об этом дне левый эсер рабочий И. Мильчик, — что руководящие группы заводов Выборгской стороны без предварительного сговора вынесли однотипное решение: бастовать и выходить на улицу, снимать другие заводы»[361].
357
В. Каюров. Шесть дней Февральской революции. «Пролетарская революция», 1923, № 1 (13), стр. 158.