В это время зашел Вениамин, нагруженный скрученными листами ватмана.
– А вот и я, – с порога заявил он. – Ваша мама пришла, молочка принесла. Ой…
Увидев сразу столько начальников в небольшом помещении, Вениамин смутился.
– Вот и недостающее звено. Плакаты, – потер руки Капельман. – Сейчас будет хватать всего.
– Мне не нравится, как вы выглядите, – сказала Тамара Максимовна членам «Искры». – У вас нет единого стиля, нет узнаваемости.
– Стиль – это ваше дело. Я что, за свои бабки буду такую одежду напяливать, чтобы вам понравиться? – с нарывом сказала Глафира.
«Вот же ежик», – подумала Кира. Она не понимала такой резкости и удивлялась ей. Она сама никогда, даже в сложный переходный период, с людьми, старше ее по возрасту и статусу, так себя не вела. Да у нее бы этого и не получилось. Мама очень жестко ее прессовала, контролировала каждый шаг и была скора на расправу. Кира ее сильно боялась, поэтому старалась вести себя тише воды и ниже травы.
Хотя мать ей было почему-то жалко. Однажды мама познакомила ее со щеголеватым мужчиной. Он был старше матери, красил волосы и улыбался, обнажая крупные лошадиные зубы. Дядька Кире не понравился, при встрече он смотрел на нее умильным взглядом и целовал большим влажным ртом. Однажды мама увидела, как Кира вытерла щеку после его поцелуя, и вечером перед сном залепила пощечину:
– Ты что, маленькая идиотка, хочешь, чтобы Иван Семенович меня бросил? Хочешь, чтобы я всю жизнь одна прокуковала с тобой, спиногрызкой?
Кира сильно плакала, ей было страшно. Мать пугала ее детдомом, рыдала, воздевала руки к небу. В дальнейшем Кира мокрые после поцелуя щеки не вытирала, послушно читала стихи по просьбе Ивана Семенович, рассказывала ему о школьных успехах, и мать успокоилась. Иногда она даже гладила Киру по голове, отчего та вздрагивала и вжимала голову в плечи. Иван Семенович был в их жизни около пяти лет. А когда он ушел, Кира уже выросла, и мать перестала поднимать на нее руку.
– Нет, мне просто интересно, у нас что, нет нормальных волонтеров? Неужели мы должны привлекать таких малолетних хамок? А какая у нее лексика? – возмутилась Обозова-Вострикова.
– Ну, ну, дорогая Элла Эльдаровна, – примирительно сказал Похлебкин, – нам нужны разноплановые волонтеры, к нам и просители приходят разные.
– А если она нахамит какому-нибудь просителю? Представляете, какой репутационный удар по партии? – не согласилась она.
– Да что вы, она с посетителями, знаете, как вежливо разговаривает? Сам слышал, – вступился за Глафиру Вениамин.
– Ладно, мы не за этим пришли, – продолжила речь Тамара Максимовна. – Мы насчет вашего внешнего вида. Вы, наверное, уже поняли, что наш фирменный стиль – это рубашка с закатанными рукавами. Вернее, с одним закатанным рукавом.
– В том смысле, что у нас даже нет времени закатать второй рукав, так мы заняты работой на благо народа, – встрял Похлебкин.
– Ну да, мы пробовали закатать два рукава, а потом решили, что один – это круче, так лучше запоминается, – сказал Капельман, обращаясь к Торопову.
– Маразм какой-то, – пробормотала Кира.
– Так что завтра вы все получите фирменные рубашки. А Вениамин должен закончить развешивать плакаты. Через недельку ожидайте прихода прессы, – сказал Востриков, выдвинув вперед челюсть, уже совершенно успокоившись.
– И будьте так добры, господин Торопов, наладьте дисциплину у себя в ячейке! – подвела итог Обозова-Вострикова, тряхнув серьгами с большими красными камнями.
И делегация в полном составе покинула «Искру».
– Слава богу, умотались, – проворчала Глафира.
Торопов подошел к Кириному столу и присвистнул:
– Что это за красотка на фотке? Прямо модель!
– Невестка Зои Павловны. Старуха тыкала мне в лицо этой фотографией, пытаясь убедить, что на ней запечатлена шалава, – покачала головой Кира.
Все сгрудились вокруг Торопова, пытаясь разглядеть красавицу-модель.
На фото была изображена настоящая сирена: зеленые глаза (могли быть линзы), густые темные волосы (могли быть наращены), загнутые ресницы (явно наращены), полные губы (возможно, накачаны), большая грудь (без комментариев). И, несмотря на всю ненатуральность, а может быть, именно поэтому, она выглядела потрясающе.
– Обалдеть! – присвистнул восхищенный Вениамин.
– Резиновая кукла, – вынесла вердикт Глафира.
– Ухоженная, – тихо сказала Кира.
– Я ж говорю – модель! – подвел итог Торопов.
И только Алла промолчала.
Глава 7
Назира, подруга Глафиры, впервые в жизни не знала, что делать. Ей хотелось удачно выйти замуж, то есть быть богатой, ходить по тусовкам, спать до обеда, одеваться в брэнды. При этом она понимала: чтобы захомутать крутого мужика, нужно из себя что-то представлять.