– Эй, у меня с памятью всё в порядке, а ты мог бы сделать скидку на то, что я была немного навеселе, – я его легонько пнула, а он посмотрел на меня с недоверием.
– Немного навеселе? Это теперь так называется? Честно признаться, я был удивлен, что ты вообще на ногах стоять можешь. Ты же замахивала коктейль за коктейлем. Причём шла на понижение градуса. А когда потом ты продемонстрировала необычайную прыть в постели, то у меня вообще… – с невозмутимым лицом, не выпуская из рук чашку с кофе, я стукнула этого балабола по голове подушкой. – Ну, вот, а ещё будут говорить, что за правду не бьют.
– Ты сейчас очень удивишься, но за правду как раз отгребаешь куда больше, чем за некое привирание, – наставительно кивнула и напрягла слух. Где-то вибрировал телефон. Я перевела взгляд на свой, но он молчал, к тому же на беззвучный режим вечером не ставился. – Это твой телефон где-то разрывается?
Вася прислушался и через мгновение в одно движение перемахнул через меня, соскочил с кровати и исчез в коридоре. Я услышала как он взял телефон, ругнулся, ответил, а потом только то, как резко закрылась дверь в ванную комнату, и открылся кран. Подобные манипуляции вызвали у меня усмешку. Спецагент на задании, не меньше. Потянувшись, я поднялась с кровати, упаковалась в халат и, подхватив поднос, отправилась в кухню, с трудом подавив желание подойти к двери ванной. Да, ничто женское мне не чуждо, в том числе женское любопытство. Но благоразумие над любопытством взяло верх. Вася появился в кухне, когда я уже прибрала все следы своего завтрака – надо отдать ему должное, приготовив, он всё за собой прибрал, и мне оставалось только помыть то, из чего ела и пила непосредственно я.
– Малыш, – на такое обращение я скривилась. То ли волосы у меня на затылке встали дыбом, то ли он экстрасенс, но понял, что восторга во мне “малыш” не родил. – Не нравится?
– Вообще ни разу. Давай сразу договоримся, никаких “малыш, детка, зайка, котик”. У меня есть имя, и оно мне нравится. Лучше по фамилии, чем “малыш”, – Вася в ответ кивал, ухмылялся, а глаза до жути сосредоточенные. – Чего такой суровый? Жена потеряла?
– Чья жена? – на секунду мне показалось, что я ему всю систему своим вопросом сбила.
– Ну, у меня по определению не может быть жены.
– У меня тоже, – его ответ на автомате заставил меня расхохотаться.
– Да? Вот ты меня сейчас заинтриговал, с этого места поподробнее, – я приготовилась слушать, а Берёзкин понял, что ответ сформулирован некорректно и закатил глаза.
– Я не в том смысле. Я сейчас не женат, но надеюсь в будущем связать себя узами брака с одной особой, которая запросто может номинироваться на титул “Мисс Сарказм”, – он подошёл ближе, притянул меня к себе, свободной рукой убрал прядь моих волос за ухо и наклонился за поцелуем. А я… а я не люблю, когда меня водят за нос, потому целоваться мне не захотелось.
– Не могу целоваться, пока не почищу зубы, – я отвернулась, а он просто поцеловал меня в макушку.
– Вреднее тебя может быть только мой отец. Кстати, это он и звонил, – Вася от меня отцепился и бодрым шагом отправился в спальню, не иначе как в поисках своей одежды. Интересно, что он придумает с рубашкой? – Мне надо на неделю уехать, у него появились неразрешимые без моего присутствия задачки. Если хочешь, можем поехать вместе, заодно я вас познакомлю.
Подобная перспектива повергла меня в ужас, и я запротестовала, отчаянно махая руками.
– Ты боишься знакомства с моим отцом? – Василий вроде бы даже не поверил. Но, заметив страдальческое выражение на моём лице, прыснул со смеху. – Не ожидал, честно.
– А ты что, подумал, что после двух проведенных вместе ночей меня потянет знакомиться с твоими родителями?
– Некоторым барышням хватает одной выпитой, в компании мужчины, чашки кофе за обедом в кафе, чтобы уже нарисовать в воображении не только знакомство с родителями, но и счастливую совместную старость в окружении десяти детей, тридцати внуков и с собственным розовым садом, – он говорил, а вид у него был такой, словно ещё пара слов о подобном счастье и его стошнит.
– Берёзкин, только не говори мне, что имел подобный опыт?
– Почему не говорить?
– Потому что у меня тут же возникнет желание пожалеть тебя бедолагу, прижав к груди и уронив на твою макушку несколько горестных слезинок, – я покачала головой и печально вздохнула, сложив руки на груди.