Отклонив временно заключение соглашения, главные деятели организации Кочаровского продолжали свое организационное строительство и в мае 1890 года организовали съезд в Пензе, на который собралось 7 человек, где и начались обсуждения по организационным вопросам и по вопросу о совместной деятельности с парижским террористическим кружком. Но правительство внимательно следило за поведением эмигрантов-террористов, и когда деятельность их зашла настолько далеко, что весной они начали производить под Парижем пробы с метательными снарядами, во время одной из которых террорист Теплов был ранен, то, по требованию русского посла, французскими властями были подвергнуты обыску 20 наиболее важных эмигрантов. У некоторых из них были найдены разрывные снаряды нового образца, взрывчатые вещества, шестнадцать цюрихских оболочек для бомб, химические принадлежности и обширная переписка.
Результаты обысков дали столь веские указания на связь парижского кружка с организацией Кочаровского, что было признано своевременным произвести обыски и аресты и среди участников этой последней, что и было начато в мае с Пензы, где в то время, как указано выше, обсуждали свои организационные дела главные руководители организации. Обыски охватили целый ряд городов, и к начатому затем по этому делу дознанию было привлечено 63 человека. В результате такого одновременного разгрома как парижского кружка, так и работавшей в России организации в революционном подполье наступило временное затишье.
II
Голод 1891–1892 годов и использование его революционными элементами. – Организация Егупова и Бруснева. – Тверской кружок Барыбина. – Петербургская группа народовольцев. – Социально-революционная партия «Народное право». – Эмигранты. – Фонд вольной русской прессы. – Группа «старых народовольцев». – Заграничный Союз русских социалистов-революционеров
Начало девяностых годов принесло с собою вновь подъем в революционном движении. Постигший Россию в 1891–1892 годах и охвативший до 20 губерний голод, холерная эпидемия и обусловленные ими беспорядки в деревнях всколыхнули общество. Как правительством, так и общественными кругами была организована в широких размерах помощь голодающим. Отзывчивая молодежь двинулась в деревню в составе различных отрядов помощи. Народ сделался вновь предметом особого внимания интеллигенции.
Оживилось и революционное подполье. Вновь поднялись споры: как спасать русский народ – учить ли его и просвещать сначала и потом уже пытаться перейти на социалистический строй, или же, пользуясь волнениями, начать поднимать крестьянство в целях государственного переворота? К этим старым революционным теориям прибавлялась все более и более завоевывавшая симпатии интеллигенции проповедь социал-демократов, указывавших, что единственный правильный путь спасения русского народа – это классовая борьба пролетариата, обоснованная на выводах научного социализма.
Возвращавшаяся из голодных мест, познакомившаяся воочию с деревенской нуждой, молодежь была проникнута лучшими по отношению к крестьянству намерениями, и руководителям революционных организаций разных толков представлялся удобный момент воспользоваться энтузиазмом молодежи и облечь их намерения в желательные для руководителей революционные формы. И представители обоих направлений – социал-демократического и социально-революционного – постарались использовать благоприятную обстановку момента в своих революционных целях.
Проживавшие в Женеве эмигранты отозвались на голод выпуском прокламации, в которой призывали действующие организации воспользоваться народным недовольством для возбуждения революционного движения. В Париже же в конце 1891 года по инициативе Петра Лаврова образовалось Общество борьбы с голодом, которое в своих воззваниях доказывало, что постигший Россию голод есть результат правительственной системы, и вело агитацию за объединенную борьбу против правительства.
Повсюду возникали так называемые кружки саморазвития молодежи, участники которых особенно усердно принялись за размножение и распространение среди интеллигенции и рабочих разного сорта революционной литературы. Из-за границы переправлялись большие транспорты той же литературы, которые, однако, весьма часто при переправе арестовывались. В обращении появились прокламации и брошюры, техника которых ясно указывала, что они печатаются в России. Заметно усилилось революционное движение в привислинских губерниях, и особенно в Варшаве, что много содействовало успешному водворению во внутренние губернии шедшей из-за границы нелегальной литературы.