— Ах ты тварь! — заорал он, открыв крышку.
Дракон чуть поморщился. Как и все ползающие существа, он очень тонко чувствовал малейшие вибрации. Люди ничего такого не уловили, но Урс внезапно охнул и упал на колени, а Трак схватился за голову в тщетной попытке зажать уши. Маг повел себя сдержаннее: лишь губу прикусил до крови и еще больше побледнел, хотя казалось, дальше некуда.
— Идиоты, — проронил дракон. — Хуже того, самоотверженные. Стены высасывают магию, все так. Но вот эта дрянь, что держишь в руках, одинаково бьет по всем людям, а вот по мне — нет. Отродье Сошига дало, не иначе. Еще и сказало, будто в помощь, да?
Урс скрипнул зубами и кивнул. Впрочем, его ответ никому не требовался.
— Отродье мерзавца есть отродье мерзавца. Ничего не поделаешь. Желание светлых ничтожеств решать свои проблемы чужими руками, видимо, неистребимо. Хорошо хоть скоро этот род выродится окончательно. А вы, — дракон пристально взглянул на наемников, — хорошенько уясните, что светлость души не означает прекраснодушия. И постарайтесь не забыть, когда родитесь в следующий раз. Помогу за небольшую услугу, — сказано это было, разумеется, не наемникам, а магу.
Тот покачал головой.
— И секрет не попрошу.
— Нет… — на ответ ушли последние силы, маг запрокинул голову, застонал и окончательно сполз по стене на пол.
Дракон досадливо зашипел, оглянулся на наемников и со вздохом проговорил:
— Вечно мне приходится тебя спасать. И когда только поумнеешь? Значит, помогу просто так. В конце концов, мне тоже надо есть, а ты, Руиз, и без того мне должен.
— Скорее! Не теряйте времени! — орал Руиз. Не столько торопя спутников, сколько вымещая досаду и злость на окружающем пространстве.
Пространству не нравилось: от крика рвались почти невидимые нити тонкой магической паутины, выпуская простенькие, но очень неприятные в момент, когда нужно бежать, заклятия. Ледяной дождь, «заморозь», покрывавшую каменный пол ледяной пленкой, тысячи маленьких хрустальных шариков — все не перечислишь. И лучше бы только их. Иногда заклятия оказывались настолько сложными и убийственными, что Руизу оставалось только восхищаться. Ему самому до подобного мастерства было очень далеко. Дракон на фантазию и умения не жаловался. Впрочем, то и не удивительно.
— Черепашье магическое! Ходу!!!
С тонким «дзынь» порвалась в десятке шагов от него магическая нить, и об пол, пустив по нему замысловатый узор трещин, грянул сталактит величиной в два человеческих роста. Руиз отвернулся, острый осколок прочертил тонкую алую полосу на щеке, другой вскользь задел висок.
— Вот бы вас всех… дракон сожрал и подавился! — в сердцах рявкнул Руиз, прекрасно зная: не подавится. Невозможно встать поперек горла и умертвить таким образом надсущность, разумом обитающую вне мира. Получится уничтожить только оболочку, выкроить для себя чуть времени и то при условии, что поблизости не ползает твареныш, готовый стать новой оболочкой.
«Вот же я оплошал! — уже в который раз подумал маг. — Зачем согласился участвовать в этой авантюре, не выяснив о противнике основного: его действительную, а не мнимую бессмертность… То есть, выяснить–то выяснил, но поздно».
Впрочем, а был ли у Руиза шанс отвертеться? Не было. Находясь здесь, он отдавал долг, завязанный на собственную магическую силу. То есть, отказаться помогать тому, на кого указал наставник, мог, но в таком случае лишился бы способности открывать порталы. Вообще. А дракон? Ну дракон. Дрянь, конечно, полнейшая: сильная, со всех сторон одаренная, разумная и наверняка мстительная. Однако обитал только в своем городе. Дракон жрал понемногу жителей и никуда не выползал, а значит, чтобы с ним больше не встречаться, нужно всего лишь держаться подальше от Садаккара.
«Сейчас последний оставшийся в живых магический авантюрист добежит до портала, потом в него прыгну я, чем его закрою. А потом пошлю горстку идиотов, жаждущих чужих сокровищ, так далеко, насколько возможно, — пообещал Руиз самому себе и не поверил в столь благоприятный исход. — Условие провести сюда архимага Сошига и его помощников я выполнил, больше меня ничего не держит ни подле наставника, ни, тем паче, в компании недоумков, готовых рисковать головой из–за какого–то дурацкого самоцвета».
И плевать, что «дурацкий самоцвет» — сокровище дракона, жемчужина, сердечный камень и множество подобных названий — считался сильнейшим артефактом, а после его продажи удалось бы жить припеваючи сотню лет.
Прозвучал полный ужаса крик, и на одного магического идиота в их отряде стало меньше.