Партия Несогласных
Партия Несогласных
У Игоря Ефимова была вечеринка. Собралось 15 человек гостей. Неожиданно в комнату зашла дочь Ефимовых - семилетняя Лена. Рейн сказал: - Вот кого мне жаль, так это Леночку. Ей когда-то нужно будет ухаживать за пятнадцатью могилами.
С. Довлатов «Соло на Ундервуде».
В день своего рождения - 15 ноября - Липский устроил «квартирник», куда были приглашены Антон Юсупов, Ефим Кощей (утверждавший, что это его настоящая фамилия), Иван Ауг, Маришка Талль и я. А теперь обо всех по порядку.
Антон Юсупов числился в наших рядах мужчиной безответственным, однако талантливым, но талант его заключался в невозможности реализовывать гениальные способности. В общем и целом, Антон Юсупов был умным дураком. К тому же наркоманом, но наркоманом особенным. Он употреблял морфий, а употребив - шел на завод, на заводе перевыполнял норму, возвращался домой, дома снова употреблял и шел охранять цех по производству алюминиевой посуды. Спал Юсупов по четыре часа в день. Мылся три раза в неделю, исключительно в общественных душевых. Ел мало. Женщин не любил. Фильмы не смотрел. Книг не читал, а если читал, то не больше одной в год, и каждый год это было одно и тоже издание «Петербургских повестей». На вопрос, где он берет морфий, хронически отвечал «Если бы я только знал». Заболевая, Антон расстраивался, так как считал болезнь причиной греха, но, вспоминая о крещении, которого не состоялось, успокаивался. В Бога Юсупов не верил, а если верил, то по праздникам, потому что ему изредка не хватало фантазии для здравицы, а господь помогал отечески: «Ну, с Богом!» - кричал Антон, расслабившись.
Ефим Кощей - человек фольклорный. В рюмочной ел бутерброды, в библиотеке - пил. Творчеством не занимался, если конечно не считать творчеством его «колониальную» любовь попадать в затруднительные ситуации, лучше всего в тюрьму, еще лучше в исправительно-трудовую колонию. Пить бросил, однако, что ни день, вспоминает, жалеет. С Липским познакомился удивительным образом. Ефим тогда работал в буфете, Липский перешел на второй курс университета. Оба, так или иначе, шапочно были информированы друг о друге. Липского поймали на воровстве - тащил жестяную кружку (одному богу известно ради каких целей). Фима отрекомендовался его подстрекателем, в итоге Кощея уволили. Липского отчислили, тогда он поступил на филфак. Ефим - сел, а значит все довольны.
Иван Ауг - прозаик, член Союза писателей. На этом можно и кончить. Легкомысленный, нетрудоспособный идиот.
Маришка Талль. О Маришке Талль в Альинске ходили легенды. Некоторые поговаривали, будто у нее родился сын эфиоп, причем до того вороной, что и не эфиоп вовсе, а мертвый большевик, как писал Леон Дегрелль в мемуарах о Второй Мировой. Некоторые считали ее характерным представителем эмигрантки третьей волны, женщины, которая не знает, что ей нужно, однако непременно бежавшей в Америку, а из Америки удрученно возвращается в Ленинград, и не важно, что живет она вовсе не в Ленинграде. Помнится, Маришку спутали с кинозвездой. Ох и радовалась она, да только выяснилось, что звезда эта угасла ровно пятьдесят лет назад, а Маришка неделю ходила в одном и том же. Нет ничего ужаснее для женщины чем платье, надетое дважды.
Обо мне говорить - себя не уважать. До знакомства с Липским я вел жизнь полную абсурда. Кутил, худел, женился. Мне тогда было восемнадцать. Избранницей моей стала Ася Арьева. Фамилия помогла ей выйти в люди среди интеллигенции, так как многие считали ее дочкой Андрея Арьева, друга Сергея, товарища Иосифа. Однажды А. и А. встретились, но смотрели по разные стороны. Часто девушка цитировала Лондона, говоря: «Нового рая я не нашла, а старый был безвозвратно утрачен». Такой я ее и встретил - печальной, меланхоличной, утонченной. Я в свою очередь зубоскалил, издевался, глумился, в общем и целом старался характеризоваться писателем. Один из моих рассказов даже экранизировали, но экранизация мне не понравилась, и я выторговал разрешение на ее уничтожение. Словом, я делал все, чтобы не быть популярным. А популярности мне хотелось очень. Все мои знакомые публиковались в ежемесячнике Альинска, и каждый из них отправлял рукописи в Литературные журналы Москвы и Ленинграда. Я же намеревался действовать анархически, однако, как предписывал устав Союза писателей, ратуя за мир и дружбу между народами. Естественно, Союз отклонил мою просьбу о финансировании личного творчества путем ежемесячных выплат в размере семидесяти рублей. В письме говорилось:
Заявление на членство - Отказ.
Причина - Дышал перегаром на секретаря.