Си тоже приходится балансировать. Хотя его кампания пользуется популярностью у многих простых китайцев, постоянные разоблачения коррупции на высшем уровне могут подорвать эту доброжелательность. "Чем больше коррупции вскрывает кампания, тем больше она подавляет поддержку режима гражданами", - пишут гарвардский политолог Юхуа Ванг и профессор Университета Джорджа Вашингтона Брюс Диксон.
Страх, который Си внушал внутри партии, также стал изнуряющим. Некоторые чиновники предпочитали медлить, опасаясь, что могут принять решение, которое в итоге поставит их под угрозу расследования. Другие искали безопасности, участвуя в том, что ученые называют "тошнотворными проявлениями преданности" своему верховному лидеру. Для Си это всепроникающее чувство страха является одновременно благом и бедой. Лидер, которого боятся, часто бывает сильным. Но слишком сильный страх может парализовать бюрократию. И кампания Си докажет, что и то, и другое может быть правдой одновременно.
Партия руководит всем
Когда Коммунистическая партия пересмотрела свои дисциплинарные правила в октябре 2015 года, проницательные аналитики обратили внимание на новое мощное положение. В нем говорилось, что члены партии будут наказаны, если они "безответственно обсуждают политику центра партии" и наносят ущерб «централизованному единству партии». В то время официальные лица дали мало подсказок о том, что означает новое правило, но масштаб его власти стал очевиден.
В течение нескольких недель партия уволила главного редактора официальной газеты в северо-западном регионе Китая Синьцзян, заявив, что он безответственно обсуждал и противоречил официальной политике по борьбе с терроризмом и религиозным экстремизмом. Власти сняли одного из заместителей партийного секретаря Пекина два месяца спустя за проступки, включавшие безответственное обсуждение политики партии, а затем уволили губернатора юго-западной провинции Сычуань за нелояльность и нечестность по отношению к партии.
Чистки встревожили некоторых партийных инсайдеров, которые опасались, что Си подавляет инакомыслие, в то время как в элите кипит недовольство его антикоррупционной реформой и управлением замедляющейся экономикой Китая. Чиновники CCDI вскоре подтвердили эти опасения, заявив, что новое правило против "безответственных дискуссий" было призвано наказать сотрудников, которые сеют смуту и раздор, подвергая сомнению указы Пекина. "Комиссии по проверке дисциплины являются политическими органами, - заявили в CCDI. Их основной обязанностью, пояснили в ведомстве, является «решительное отстаивание авторитета партийного центра и обеспечение тщательного исполнения правительственных постановлений».
CCDI быстро превращалась в идеологического инквизитора. Его инспекторы проникали в правительственные учреждения, государственные предприятия и университеты, чтобы провести "проверку политического здоровья" и наказать тех, кто отклонялся от директив Си. Дисциплинарные чиновники порицали некоторые из самых влиятельных учреждений Китая, от отдела партийной пропаганды до министерств финансов и общественной безопасности, за отсутствие политической лояльности и идеологического рвения. Репрессии приобрели почти ритуальный характер, поскольку чиновники, ставшие объектом репрессий, прибегали к угодливым демонстрациям покаяния. Например, в 2016 году, после того как инспекторы укорили власти портового города Тяньцзинь за неэффективное руководство и коррупцию, высшее должностное лицо муниципалитета пообещало безжалостные меры и потребовало, чтобы подчиненные поклялись в непоколебимой верности генсеку Си. "Лояльность, которая не является абсолютной, является абсолютной нелояльностью", - написал тогдашний глава партии Тяньцзиня Ли Хунчжун.
Коммунистические лидеры Китая, как и их имперские предшественники, долгое время боролись за установление контроля над обширными территориями страны и легионами функционеров, которые управляют от их имени. Партия не помогает себе, сохраняя ревнивую монополию на власть, подавляя попытки создания независимых институтов и верховенства закона. Не имея сдержек и противовесов, таких как демократические выборы и свободная пресса, местные чиновники могут обладать почти автократической властью над своими областями. Пекин потворствовал такой автономии в рамках экономических реформ Дэнга, который отказался от марксистской ортодоксии, поощрял прагматизм и привлек технократов к управлению экономическими и социальными делами. Центральные власти поощряли чиновников низшего звена тестировать политические идеи, которые могли быть внедрены на национальном уровне. Местные органы власти включились в жесточайшую конкуренцию, гоняясь за инвестициями и целевыми показателями роста, которые помогли бы чиновникам получить повышение и набить карманы.