Не лишено оснований и следующее предположение: если бы Орлов сумел завязать систематические контакты с Троцким, то было бы предотвращено койоаканское убийство. Ведь Орлов встречался в Испании с матерью Меркадера и завербовал самого Меркадера, вместе с другими испанскими агентами направленного Центром в Мексику.
И Орлов, и Троцкий предприняли шаги к установлению регулярных контактов. Орлов в своём письме просил Троцкого поместить в американской троцкистской газете «Socialist Appeal» объявление о получении письма от «Штейна» (условное имя, которым было подписано письмо). Вскоре в этой газете появилось объявление, адресованное «Штейну»: «Я настаиваю, чтобы вы немедленно обратились в редакцию „Socialist Appeal“ и побеседовали с товарищем Мартином» [994].
Одновременно Троцкий послал своим единомышленникам в Париж письмо, начинающееся словами: «Крайне конфиденциально, очень важно и очень настоятельно». В нём он сообщал, что получил весьма важную информацию от источника, который не идентифицирует себя, но утверждает, что встречался с крупными чинами ГПУ. Перечислив сообщённые Орловым сведения о «Марке», Троцкий подчёркивал: «„Источник“ [информатор] уверен, что будет несложно выследить связи провокатора с советским посольством». Троцкий выдвигал две возможные, по его мнению, версии об «источнике»: 1) он — «несмелый друг»; 2) «он действует по поручению ГПУ, желающего посеять деморализацию в наших рядах». Считая необходимым проверить полученные им сведения о провокаторе, Троцкий предложил создать в Париже комиссию из трёх надёжных лиц, добавив к ним двух-трёх молодых людей, которые займутся тайной слежкой за контактами «Марка». «Если информация подтвердится,— писал Троцкий,— следует сообщить французской полиции о нём как участнике похищения архивов и добиться, чтобы ему не позволили исчезнуть» [995].
Вслед за этим Троцкий направил письмо члену социалистической рабочей партии США Райту, в котором сообщал о помещённом им объявлении в газете и добавлял: «Если вы получите ответ, то вам следует лично встретиться с этим человеком. Этот вопрос может оказаться очень важным».
Однако связь Орлова с американскими троцкистами не была налажена. Орлов посетил редакцию «Socialist Appeal» и попросил показать ему «товарища Мартина», но заговорить с ним не решился, поскольку заподозрил в нём агента НКВД [996].
Весной 1939 года Троцкий рассказал о письме «Штейна» приехавшей к нему Лоле Эстрин и подробно расспросил её о Зборовском. Эстрин заявила, что уверена в безусловной честности «Этьена» и считает письмо делом рук ГПУ, стремящегося оторвать от Троцкого одного из самых преданных ему сотрудников [997]. После этого Троцкий направил друзьям письмо, в котором назвал предостережение «Штейна» «на 75 % провокацией, направленной на то, чтобы посеять подозрения по поводу верного товарища» [998].
Вернувшись в Париж, Эстрин рассказала Зборовскому о своей беседе с Троцким. В июне 1939 года Зборовский известил Центр, что «„Старик“ не поверил доносу и считает письмо провокацией ГПУ» [999].
XLIX
Заграничные убийства
Между тем события подтверждали актуальность предостережений Орлова. В то время, когда сталинская юстиция обвиняла троцкистов в подготовке террористических актов в СССР, за рубежом прошла серия актов террора против сторонников Троцкого и других революционеров, враждебных сталинскому режиму. На основе изучения архивов НКВД Д. Волкогонов пришёл к выводу, что агентура секретно-политического и иностранного отделов НКВД тайно уничтожила за пределами Советского Союза сотни людей [1000].
Ареной политических убийств в 1937 году стала в первую очередь Испания, где от рук сталинистов погибли лидер ПОУМа А. Нин, бывший секретарь Троцкого Э. Вольф, австрийский революционер Курт Ландау, сын русского эмигранта, меньшевика Абрамовича М. Рейн и многие другие.
В других странах Европы НКВД, пользуясь услугами финансируемых им групп русских эмигрантов, также осуществил несколько политических убийств.
В начале 1938 года Сталин предпринял новую провокацию дипломатического характера, направленную против зарубежных троцкистов и прежде всего против самого Троцкого. Советский посол во Франции обратился во французское министерство иностранных дел с протестом от имени Верховного Совета СССР по поводу предоставления политического убежища «террористам» — «иностранцам русского происхождения». Одновременно советское правительство предложило создать при Лиге наций трибунал против террористов. Цель этой акции состояла в том, чтобы добиться выдачи Троцкого советским властям. Однако Троцкий и в данном случае перехватил политическую инициативу, направив заявление в юридическую секцию секретариата Лиги наций. В этом заявлении, обращённом, по сути, к мировому общественному мнению, говорилось: «В течение последнего полугодия мир был свидетелем ряда действительных террористических актов, совершённых в разных странах по общему плану и при несомненном единстве цели. Я имею в виду не судебные и внесудебные убийства в СССР, где дело идёт, так или иначе, о легализованных действиях государственного аппарата, а акты открытого бандитизма на международной арене». Перечислив ряд случаев похищений и убийств, совершённых сталинистами за рубежом, Троцкий писал: «Даже та часть судебных и внесудебных расследований, которая стала до сих пор доступна общественному мнению, вполне достаточна для вмешательства Международного трибунала против централизованной мафии террористов, действующих на территории разных государств».