В общем, если Ивантеев согласится не накручивать на себестоимости оболочек, то можно считать, что тендер мы выиграли.
Согласится, не бойся, фыркает Вадим и поясняет свою мысль: После сегодняшнего возлияния с Александром Владимировичем он вообще на всё согласится.
«Трепач несчастный, сжимая челюсти, думаю я. Ничего, в следующий раз ты будешь бухать за двоих».
Вот как? Ну и славно, кинув на меня быстрый взгляд, Павлова закусывает губы и принимается рассматривать пробегающие дорожные знаки и указатели. Мы, кстати, в Москву въезжаем, объявляет она.
Клёво, радуется Вадик, а можно меня в районе Беляево высадить? К приятелю зайду, зачем-то поясняет он Павловой.
Минут через десять. «Балерина» каким-то чудом встраивается в проём между «газелями». Под аккомпанемент клаксонов и дорожного шума, пробивающихся в незакрытые окна «БМВ», мастерски уводит автомобиль к съезду на Профсоюзную.
Вадик, где мне остановиться? поднимает глаза к зеркалу.
Во-он там. У троллейбусной остановки. Видишь? ухватившись за её подголовник, сообщает Вадим, и «балерина» мастерски прижимает «бэху» к тротуарам.
Классно водишь. Спасибо, улыбается Вадик. Поворачивается ко мне и тянет руку: До свидания, Александр Владимирович.
М-м. До завтра. Утром ты за меня, бросаю я.
Понял. Кинув последний жадный взгляд на Павлову, Вадик выпрыгивает из машины и бегом устремляется к подъезжающему к остановке троллейбусу с цифрой «семнадцать».
Пережидая «заперший» нас общественный транспорт, молчим. Наконец, троллейбус отъезжает.
Вам куда? нарушает неудобную тишину Павлова.
Новоясеневский проспект, дом пятнадцать, квартира пятьдесят шесть, шестой этаж. Всё, как в паспорте, Наталья Борисовна, фыркаю я.
А можно ещё один вопрос? неожиданно резко и зло спрашивает Павлова. Помедлив, киваю. Скажите, Александр Владимирович, а почему я вам так не нравлюсь?».
«А что тут непонятного? Васильев вытянулся на сидении и повернулся ко мне. Окинул меня своим знаменитым взглядом. Но мне уже море по колено.
Мне нет! рявкнула я.
Ну, вы же пришли на моё место, начальник невозмутимо пожимает плечами. В этом время позади нас раздаётся возмущённый вой клаксона. Дёргаю «поворотник», но Васильев перехватывает мою руку, отводит её в сторону и нажимает на кнопку аварийной остановки. Оценив сигнал «неисправной» машины, водитель запальчиво издаёт ещё три коротких гудка, после чего сдаётся и с визгом обходит «бэху», успевая бросить мне в окно:
Идиотка! Шалашовка!
Казалось бы, глупость всего лишь тупое столичное хамство, к которому пора бы давно привыкнуть, но у меня дёргается подбородок, а глаза становятся влажными. Васильев с холодным, доводящим меня до исступления, любопытством рассматривает моё лицо. Я же нервно закусываю губу и отворачиваюсь.
Не стоит. Он просто дурак. Честно, лучше бы Васильев сейчас молчал, потому что от усталости этого дня, от безысходности, от постоянного напряжения я всхлипываю. Вот что бывает, когда умные девочки играют в мужские игры, да? Из-за моего плеча возникает рука с бумажной салфеткой. Успокойтесь. Держите.
Отпихиваю руку и разворачиваюсь к своему мучителю лицом.
Я ещё ничего вам не сделала! кричу я. Так почему вы так ведете себя со мной?
А у вас ещё не было возможности что-то мне сделать, бесцветным голосом отвечает Васильев. Хватаю салфетку и вытираю свой покрасневший нос. А когда эта возможность появится, то вы её используете. Как все.
Неправда, трясу головой я.
М-м? В таком случае, и Васильев поудобней устраивается на сидении, напишите завтра заявление по собственному. А я его подпишу. И даже рекомендации вам дам.
Ваши рекомендации меня не спасут, огрызаюсь я, всем и так будет ясно, что вы меня выгнали. Вы же не первый день в бизнесе и прекрасно знаете, что я не могу сейчас уйти. Мне нужно отработать хотя бы три месяца. И хоть что-то сделать для того, чтобы это можно было указать в резюме.
Вот, собственно, и ответ на ваш вопрос, Васильев с удовлетворением закрывает глаза и снова откидывается на кресле. Да, между прочим, Лариса не в моём вкусе.
Растерявшись, моргаю. И тут до меня доходит, что делает этот гад. Он понял меня. Прочитал. Он нашёл мою слабую точку. И теперь будет мучить меня, давить на неё на полную. Чертыхаясь, отстреливаю ремень безопасности. Изгибаюсь, чтобы схватить свою сумку и убраться из этой машины. От ослепившей меня ярости я даже не сразу почувствовала руку, схватившую меня за локоть.
Так, всё, хватит, доносится до меня.
Отпустите! брыкаюсь я, но хватка становится только сильней.