Раздумывая, как развернуть разговор с девицей и как ловко выставить её из Конторы коленом под зад до прихода Тарасова, встаю из-за стола и подхожу к окну. Окно частично выходит во внутренний двор, куда постепенно стекаются все наши сотрудники. Кто-то с вороватым любопытством разглядывают мою 'бэху' (знали бы они, как мне надоела эта машина), кто-то морщится, но всё равно жадно курит одну за одной (видимо, пробухал все выходные). Я же ищу глазами в толпе худенькую 'балерину'. Нет-нет, я не оговорился: именно так я назвал про себя бледную девицу со страдальческим лицом и длиннющими ногами, которую видел в нашем дворе минут пять назад. Развёрнутые плечи, хорошая грудь, ровная, абсолютно прямая спина — и дёрганная походка, при виде которой мне захотелось не то засмеяться, не то заплакать, не то пожалеть 'балерину'. Поймав мой взгляд, девчонка, которая секундой ранее мучительно морщила лоб и кусала в кровь губы, тут же сделала скучающее лицо и преобразилась в Снежную королеву. Но меня сложно обмануть: парень я наблюдательный. 'Туфли жмут', - догадался я и отвернулся, чтобы скрыть усмешку и не терзать девочку. Правда, на секунду насторожился: 'балерина' явно хромала в нашу Контору. Вопрос: к кому? Но поскольку с приходом Тарасова Лена и её менеджеры (читай 'подружки-сплетницы') чуть ли не каждый день собеседовали секретарей, продавцов и менеджеров, я успокоился: невзрачная 'балерина' могла, в лучшем случае, претендовать на позицию в нашей бухгалтерии (там у нас все с такими лицами), — в худшем, в административном отделе ('сбегай-подай-принеси').
От размышлений меня отвлекает барабанная дробь каблуков, бьющая по ламинату пола. Поворачиваюсь лицом к двери, опираюсь о стол ладонями и присаживаюсь на край стола. Вежливый стук в стеклянную дверь — и в проёме показывается возмущённое лицо Ленки. Причём вид у 'кадровички' такой, точно её пятнадцать минут возили морд… лицом об стол. Склонив голову к плечу, непроизвольно фыркаю.
— Ну? — произношу я.
— Ой, дай отдышаться, Сашка. — 'Ленок' закрывает двери, приваливается к ним спиной и закатывает глаза. — Ну ничего себе!
— Что, кандидатка очень страшная? Укусила тебя?
— А ты её, кстати, видел, — огрызается Ленка.
— В смысле? — 'не догоняю' я.
— Во дворе. Пятнадцать минут назад. В синем костюме. Длинноногая цапля с перекошенным лицом бледной моли.
— Балерина? — непроизвольно выдыхаю я и невольно тяну вперёд шею.
— Какая ещё балерина? — в свой черёд удивляется Ленка. — Волочкова, что ли?
— Забудь, — морщусь я, вспоминая фразу, которую неосторожно бросил на крыльце. Потому что на месте новой кандидатки я представлял себе совсем иную женщину: основательную, широкую в кости и почему-то полную.
— А ну-ка пошли, — разворачиваю Ленку лицом к дверям.
— Дай хоть отдышаться, — жалобно просит Ленка.
— По дороге выдохнешь. — Я тяну 'кадровичку' в коридор, ведущий к лифтам. — Потому что пока ты будешь 'выдыхать', к нам Тарасов пожалует и прости-прощай задуманная мной афера. М-м? — нажимаю на кнопку.
— М-м, — мычит Ленка и послушно заходит в кабину.
— Давай, рассказывай, что с этой Павловой не так? — требую я.
— Саш, поверь мне, я много чего видела в жизни, но никогда не проводила собеседование с подобной стер-стервой.
— Да ладно, — не верю я. Потому что по сравнению с Ленкой все стервы миры должны стыдливо потупиться и уступить первое место нашей 'кадровичке'. — Так что произошло? Я же дал тебе вопросы, которыми ты могла её задавить.
— Ага, спасибо тебе, друг сердечный, — ёрничает Ленка. — Я по твоей бумажке и действовала. Села и первым делом спрашиваю, чем эта Павлова занималась и знает ли систему 'эрэм один'.