Морейн продолжал смотреть на Торна с выражением человека, терпеливо ожидающего дальнейшего развития событий.
— Когда вы прибыли в дом, — излагал свою версию Торн, — то, несомненно, осмотрели кабинет, где лежал мертвый Диксон, с целью определить линию вашего дальнейшего поведения. При этом вы натолкнулись на ряд документов. Не исключено, что они были тщательно подобраны и лежали в портфеле или в какой-нибудь коробке. Так вот, Диксон их подготовил для того, чтобы представить сегодня на заседании Большого жюри, где он должен был выступать в качестве свидетеля. Он их собирал много месяцев кряду с помощью группы детективов. Часть из них была похищена у меня. Диксон также подкупил Энн Хартвелл, которая выполняла для меня отдельные конфиденциального характера поручения. Вполне вероятно, что среди упомянутых документов фигурируют и ее стенографические блокноты с расшифровкой сделанных записей.
Морейн слушал Торна с невозмутимым видом. Торн начинал волноваться, но старался сохранить спокойствие:
— Обнаружив эти материалы, вы, как умный человек, тотчас же сообразили, что спасение Натали Райс напрямую зависит от них. И вы не ошиблись. Эти бумаги представляют для меня очень большой интерес. Если мне их передадут, то мы забудем, что вы и Натали Райс побывали в этом доме. Мы договоримся с таксистом, чтобы он вообще не вспоминал больше о том, что видел вас вчера вечером, а газеты изобразят все это дело как не поддающееся разгадке. Если же произойдут какие-то осложнения и эту историю не удастся замять, то окружной прокурор заслушает показания Натали Райс и независимо от чего бы то ни было ими удовлетворится.
— Вы говорите от имени Фила Дункана? — спросил Морейн.
— Да, я это заявляю от имени окружного прокурора, — заверил его Торн, изрядно, однако, покраснев, — причем имею в виду как нынешнего, так и его преемника.
Морейн взглянул на часы:
— Могу ли я позвонить?
— Кому? — насторожился Торн.
— Моему адвокату.
Лицо Торна превратилось в пунцовую маску. Он вскочил на ноги и вне себя от ярости закричал:
— Вы пытаетесь выгородить эту Натали Райс и еще кого-то, кто стоит за ней! Не держите нас за дураков и не думайте, что мы не будем докапываться до сути! Ясно, что вы хотите уберечь Элтона Райса, который вышел из тюрьмы и где-то сейчас скрывается. Он был дома у Натали Райс, и вы встречались там с ним. Вы вместе покинули ее квартиру, причем у вас в руках был очень тяжелый портфель. А теперь, если еще в состоянии, посмейтесь!
Морейн зевнул, похлопав ладонью по губам, и невозмутимо осадил его:
— Нечего кричать. Торн. У меня превосходный слух.
— Морден, бросьте этого типа за решетку. Потом поезжайте за Райс и вынудите ее признаться.
Барни Морден кивнул и поднялся с кресла.
Морейн не удержался от смеха.
— Что тут смешного? — свирепо прорычал Барни Морден.
— Я вот о чем подумал, — не переставая смеяться, произнес Морейн. — Если вы и вправду упрячете меня в камеру, а сами тем временем начнете шарить в квартире, машине и вообще всюду, где, по вашему разумению, я мог бы припрятать эти бумаги, то вы их не найдете. И вам не удастся тут же их уничтожить. Но как же вы будете выглядеть, если они тем временем вдруг окажутся в руках членов Большого жюри?
Барни Морден побелел от ярости. Он порывался что-то сказать, но передумал, открыл дверь и прокричал в коридор:
— Френк!
Тут же возник полицейский в форме.
— НЕМЕДЛЕННО АРЕСТУЙ ЭТОГО НЕГОДЯЯ! Никому не позволяй с ним разговаривать. Не подпускай его к телефону. Никаких визитов. Никому о нем ни слова. Я, и только я веду следствие в отношении этого человека. Ясно?
— Вы хотите сказать, что он задержан по распоряжению прокуратуры?
— Нет, осел! Он арестован по МОЕМУ приказу. И все касающиеся его указания ты будешь получать только от меня лично. Теперь понял?