Михаил Яковлевич сказал жене:
— В случае чего, береги их, — кивнул головой в сторону детей и вышел.
Возле дома Марфы шесть мотоциклов. С пулеметами. Двигатели приглушенно работают. Солдаты на жителей не смотрят: кто в карты играет, кто на губной гармонике пиликает.
В избе уже толпились люди. Сидоров через головы женщин увидел за столом, уставленным яствами, людей в немецкой форме. Обернулся по сторонам. Посмотрел на односельчан, стоявших у порога, все стало ясно. Здесь вызваны родственники партизан. Ему, Сидорову, доподлинно известно, что сын вот этой женщины в лесу, брат той — в лесу, отец вот этой девушки — тоже в партизанах.
Немцы вышли из-за стола. Офицер спросил что-то по-своему. Другой перевел, обращаясь к Марфе:
— Все собрались?
— Кого знаю, все, — ответила женщина.
Офицер опять заговорил по-немецки. И тот же переводчик объявил по-русски:
— Марфа утверждает, что вы знаете, где находятся партизаны. Это верно?
Все молчат. Михаил Яковлевич пристально вглядывается в лицо офицера. Где же он видел эту физиономию? Уж очень знакомыми кажутся эти тонкие губы, высокий лоб, глубоко посаженные глаза, гладко причесанные волосы с пробором посредине головы.
«Ба, да ведь это же мой бывший гость, — догадывается Сидоров и вспоминает тот осенний день, когда в его дом пожаловал немец. — Но зачем он тут? И кто эти его спутники?»
Здесь человек, переводивший немецкую речь, сказал:
— Наши подозрения подтвердились, Марфа Ефремова. Ты подлая предательница нашей Родины! Ты выдаешь фашистам советских патриотов. Ты повинна в гибели партизан. И за это придется тебе отвечать. Собирайся! А вы, дорогие товарищи, свободны!
Люди стали расходиться. Михаил Яковлевич подошел к тому, который говорил по-немецки, протянул ему руку и, лукаво улыбнувшись, сказал:
— Дойч зольдатен. Филь, филь!
— Постой, постой! — немец внимательно взглянул на Сидорова, и его лицо расплылось в добродушнейшей улыбке. Обнял Михаила Яковлевича, с чувством сказал: — Никогда не забуду. Спасибо за все!
На прощанье крепко пожал руку.
— Он спас меня! — обвел взглядом друзей и, повернувшись к Сидорову: — Еще повстречаемся, обязательно!..
12. Беседа с генералом
Когда в ноябре 1942 года для координации боевых действий всех Вадинских бригад был организован единый партизанский центр, Фриц Шменкель одним из первых познакомился с его командиром, генерал-майором Иовлевым.
И произошло это при следующих обстоятельствах:
— Ваня, к генералу! — Толик сочувствующе посмотрел на Шменкеля.
— Ты не знаешь, зачем? — спросил Фриц, и в его голосе была нескрываемая тревога.
— Не знаю, Ваня! — ответил парнишка. И, помолчав, добавил: — Хмурый он, сердитый. Судя по виду, даст на орехи.
— Какой орехи?
— Ну, как тебе лучше сказать, — усмехнулся паренек, — всыплет как следует, наверно.
— Не понимайт. — Шменкель на ходу застегивал пуговицы кителя, одергивая полы. — Что сыплет. Объясни!
— Какой ты недогадливый! — товарищ искренне раздосадовался. Прикурить даст, понимаешь?
Фриц вынул зажигалку и вопросительно посмотрел на него.
— Да не то… В общем швах твое дело…
— Плехо! Так бы и говорил.
Шменкель не на шутку встревожился и, пока шли к генеральскому блиндажу, думал, за что бы это «даст орехи» командир. «Грехов» набиралось много. Может, генералу доложили, как на днях выпил поднесенной кем-то из партизан водки и уснул у всех на виду? А может, в последнем бою допустил какую-нибудь промашку?
Подойдя к блиндажу командира, Шменкель привычным движением руки еще раз проверил, все ли пуговицы кителя застегнуты, поправил ремень, фуражку, чтобы успокоиться, закурил. Но не успел как следует затянуться, как позвали:
— Заходи!
После яркого солнечного света Шменкель не сразу разглядел в полумраке фигуры людей. Шагнул вперед к столу, четко отрапортовал:
— Партизан Шменкель по вашему приказанию явился!
Генерал встал со стула, уперся руками о край стола, пристально посмотрел на вошедшею, после паузы сказал:
— Так вот вы какой! Прошу!
Жестом предложил сесть. Шменкель стоял.
— Садитесь, садитесь! Как это по-вашему: зетцен зи зих.
Фриц осторожно сел на край стула. С опаской посмотрел на протянутый Иовлевым портсигар:
— Спасибо, я только что курил.
— Вы знаете, зачем мы вас пригласили?
— Нет, товарищ генералы.
— Жалуется на вас командир отряда.
Шменкель перевел взгляд на командира, сидевшего у стола справа, как бы спрашивая: «В чем я виноват?» А Иовлев продолжал с подчеркнутой строгостью: