Глиняная крынка с молоком так и стояла на краю траншеи. Екатерина Алексеевна снова предложила капитану молока. Капитан с наслаждением одним духом опорожнил крынку и вытер ладонью губы.
– Вот спасибо, мамаша!.. А как же это ты, парень, угадал, что самолеты не наши? – обратился он к Леньке.
– Чего же здесь угадывать? У «мессеров» моторы вот так стоят, а у наших вот эдак. – Ленька на пальцах показал, как расположены моторы. – А фюзеляж прямой. Сразу видно!
– Молодец! – Капитан засмеялся, похлопал Леньку по плечу и пошел вдоль траншей. Ленька зарделся от похвалы. Шутка ли – сам капитан молодцом назвал! Он схватил лопату и спрыгнул в траншею:
– Ты отдохни, мам, я за тебя поработаю.
– Что ты, Ленюшка, как же мне без дела сидеть! Пойду-ка я плесть щиты.
Мать ушла вязать щиты из прутьев для укрепления откосов на огневых точках, а Ленька продолжал рыть траншею…
Бой на Ловати
Укрывшись в кустах на берегу, ребята с тревогой и боязливым любопытством следили за тем, что происходит на реке. Было их трое: Ленька, Серега и Ягодай, который увязался за старшими. Теперь он предпочел бы оказаться дома, но бежать одному по лесной дороге было еще страшнее, чем оставаться на месте.
– Ты гляди не высовывайся, – наставлял Ленька своего младшего товарища. – Она как чиркнет – и будь здоров!
– Кто – она? – не понял Ягодай.
– Пуля.
Ягодай, и без того напуганный, сполз на самое дно ямы и вдавился в горячий песок.
Притихшие и бледные, сидели ребята за бугром и даже друг с другом говорили шепотом, хотя воздух кругом был наполнен грохотом, криками, треском пулеметных очередей и винтовочных выстрелов. Давно надо было бы уйти домой, но что-то удерживало их, заставляло сидеть в песчаной яме под кустами.
Ленька скинул кепку и осторожно высунулся из укрытия.
– Гляди, как бы не заметили! – предупредил Серега.
– Не! Не заметят! Я из-под кусточка… Гляди, опять грузятся… И эти под пулемет попадут. Вот гад!
Ругательство относилось к гитлеровскому пулеметчику, засевшему на парфинской колокольне. Время от времени он выпускал длинные очереди по переправе. Но на том берегу в горячке и суматохе наши не замечали опасности. Так, во всяком случае, казалось ребятам. Вражеский пулеметчик действовал хитро и подло. Он бил только по переправе и только в то время, когда солдаты выплывали на середину реки и укрыться им было негде.
– Смотри, а вон те на плоту… Раненого несут… Два солдата спустились к воде, положили на песок раненого. Еще один сполз вниз, волоча за собой пулемет. Втроем они кое-как подтянули поближе несколько связанных прутьями бревен и опустили раненого на этот плот. Солдат, притащивший пулемет, поставил его на середину плота, но, прежде чем сесть, покачал плот, проверяя, выдержат ли бревна такую тяжесть.
Два других солдата подобрали на берегу жерди, встали на плот и, упираясь в песок, отчалили от берега. Повсюду через реку на бревнах и плотах, а то и просто вплавь переправлялись солдаты. Но все внимание мальчиков было сосредоточено на этом плоту. Плот выходил к середине реки.
– Сейчас застрочит, гад!.. Эх, как бы предупредить… Куда они лезут, не видят, что ли?
Какая-то сила подняла Леньку из ямы. Он вскочил на бугор и, сложив рупором руки, закричал, краснея от натуги:
– Эге-э-эй! Пулемет там!.. Давайте в сторону!.. Пулемет на колокольне!.. Э-эй!..
Ленька кричал что есть силы, указывал рукой на церковь и снова принимался кричать.
Солдаты заметили мальчугана, размахивающего руками, но что он кричит, понять не могли. Двое по-прежнему отталкивались шестами. Пулеметчик на плоту тревожно следил за переправой и рукой придерживал пулемет. А раненый непрестанно поднимал голову, силился встать и снова опускался на бревна.
– Давайте в сторону! Пулемет!.. – крикнул еще раз Ленька, и потом из его горла вырвался только невнятный хрип. Ленька сорвал себе голос. Солдаты опять не поняли. Да и куда они могли свернуть!
Плот вышел на середину реки, и тотчас же с колокольни затарахтел пулемет. Гитлеровец, видимо, хорошо пристрелялся. Пули хлестали по воде, словно длинная веревка. Пенящаяся дорожка пересекла плот, разорвалась, и вода закипела около бревен.
Ленька хорошо видел, как полоснула очередь по раненому, и он перестал поднимать голову. Солдат с шестом взмахнул свободной рукой и повалился в воду. Другой прыгнул сам и исчез под водой. Один только пулеметчик застыл в напряженной позе. Он подтянул сползавший пулемет, пригнулся еще ниже и остался на месте. Видно, оружие для него было дороже жизни.