– Тебя высшее руководство вызывает, – прочитала я послание от Оли.
Блин, в кои-то веки решила полениться в рабочее время и помечтать о кисельных берегах. Так ведь не дают. Изверги…
Пришлось-таки поднять свою, ставшую внезапно ленивой, попу и поплестись в приемную.
– Зах-х-оди, – чуть заикаясь проблеяла Оленька.
Бедняжка до сих пор от шока отойти не может.
Я подошла к кабинету, осторожно постучалась и тут же подпрыгнула на месте от дикого мужского ржача по ту сторону двери.
– Они т-а-ак уже минут двадцать, – пояснила Оля и испуганно икнула, когда дверь настежь распахнулась явив усатого дядечку.
– Яковлева, – расплылся в чеширской улыбке сбешник, – проходи-проходи.
Подозрительно он как-то себя ведет. Надеюсь, мне там допрос не учинят… с пристрастием. Оглянулась на Олю. Та снова зависла с глазами по пять копеек. Вот кому нужна валерьянка. Хотя нет. Она тут уже не поможет.
Генеральный директор оказался дородным мужчиной с бритой налысо головой в импозантном костюме. Он окинул меня цепким, почти хищным взглядом и внезапно заржал, как конь на ярмарке.
А мне как-то неловко стало. Присесть мне не предложили. Стою и краснею, как последняя идиотка, а мужик только отсмеется, глянет на меня и опять по новой. Я уже начала злиться, когда он наконец отдышался, вытер одной рукой слезы и выдохнул:
– Это было неподражаемо, – и повернул мне свой ноутбук.
Ах, вот оно что. В сеть уже выложили наше с Кощеем Ивановичем совещание.
– Стараюсь, – сухо ответила я на неожиданную похвалу и изобразила издевательский поклон.
Директор снова хохотнул и неожиданно строгим, громовым голосом сказал:
– Во-о-т! Вот Петрович! Если бы хотя бы один из моих замов был таким, как эта девушка, мы бы уже покоряли стройплощадки в столице.
– Не сомневаюсь, – поддакнул усатый дядечка. – А что, собственно, тебе мешает? – и обратился ко мне. – Девушка, а не хотите ли продвинуться по карьерной лестнице и занять место Константина?
Я подумала-подумала. Погипнотизировала паркет у себя по ногами… А присесть мне так и не предложили…
– Нет. Не хочу.
Лица у мужиков удивленно вытянулись.
– Почему?
– Извините, но меня в другом месте ждут. Очень-очень ждут, – ответила я и направилась к двери. – Всего хорошего.
Ну, все! Если Петерман не предложит мне место своего зама, я его лично подвешу на старом дедовом галстуке. Он крепкий, проверенный. Баб Валя сто раз так делала.
Глава 16
– Вот скажи мне, что нет так?! – в десятый раз, помешивая сахар в кружке, с возмущением спросила я. – Я и так и сяк! А он морду кирпичом и удрапал на свой этот симпозиум, мать его за ногу!
Лена только пожала плечами и все.
– Ты ж его лучше знаешь, – не унималась я. – От меня еще ни разу в жизни мужики не бегали. Обычно я от них.
Подруга пододвинула мне тарелку с тортиком.
– Поешь. Полегчает.
Я зло уставилась на тортик, такой красивенький с засахаренной вишенкой по центру, и яростно вонзила в него ложку, представляя на его месте наглую фашистскую физиономию. Не мужик, а тормоз.
Вот уже месяц, как я всяческими силами пытаюсь намекнуть Яну, что вроде бы и не против, если он пригласит меня на свидание. Да что уж там! Я ему уже практически открытым текстом об этом говорю. Либо он реально непроходимая тундра, либо он не знает, как вежливо меня послать с моими намеками.
Это наказание за всех тех несчастных, грубо продинамленных, отшитых и униженных мною и моим стервозным характером страдальцев.
– Ладно, поеду домой. Спать. И завтра никаких коровников, – решительно заявила я и стала собираться.
Теперь мой кабинет располагался напротив бывшего кабинета Луганского, где сейчас обитает господин немец. Раньше это помещение пустовало. Но я уломала блондинчика выделить для своего самого ценного кадра деньжат на ремонт. И теперь у меня был самый шикарный кабинет во всей конторе. Андрюха на новоселье притащил мне свой старый диван со словами:
– Мы с Ленкой себе кровать решили купить. А ты хоть не на столе спать будешь.
Да, было дело. Работала себе, работала… до черных точек перед глазами и уснула, положив голову на стол. Каково было удивление юриста, когда он застал меня спящую на столе в обнимку с архивной папкой. Он долго ржал, смотря на мое помятое лицо, на котором живописно отпечатался арочный механизм папки. Хорошо, что хоть моего позора не видела наша новая секретарша.