Конечно, можно было бы попросить Лену с Андреем взять их к себе, но как-то совестно тревожить их, тем более, что подруга наконец-то беременна, и юрист носится с ней, как со стеклянной вазой. Его можно понять, после стольких попыток, наших и немецких врачей, метаний и переживаний это свершилось.
Мои родители сейчас и так все в заботах. Лина в прошлом году развелась и вместе с дочерью переехала к родителям. Если бы я знала, что так произойдет – ни за что не продала бы свою квартиру. Хотя нам с Яном в тот момент настолько были нужны деньги, что иного выхода из ситуации просто не было.
Это сейчас у нас образцово-показательное хозяйство, куча грамот, благодарностей губернатора, стабильная рентабельность, а еще несколько лет назад мы едва концы с концами сводили, чтобы элементарно выдать людям зарплату. Нас тогда банк чуть не обанкротил.
Страшно вспомнить, сколько нервов, сил я потратила, бодаясь с этими чертовыми бюрократами. Доказывала, угрожала и даже умоляла, но всегда получала холодный и равнодушный отказ. И когда уже даже у Яна опустились руки, на выручку совершенно неожиданно пришел Луганский, который за время нахождения на посту главы района обзавелся нужными связями в областной администрации.
Теперь мы даже пытаемся как-то дружить семьями, правда с поправкой на то, что у Васька каждые полгода новая жена, любовница или просто подруга. Буквально на той неделе приезжал снова поплакаться на свою нелегкую судьбу. Сожрал все мои блины и пожаловался, что ему никто таких не готовит. Я героически промолчала, чтобы не ляпнуть ехидное, типа «сам виноват, кобель плешивый». Он временами тоскливо поглядывает в мою сторону, но ума хватает не лезть со всякими намеками.
Деда Сеню мы благополучно отправили «совсем на пенсию». Они на пару с баб Валей теперь по мере сил, в виду уже почтенного возраста, помогают мне с мальчишками, чтобы хоть как-то облегчить нам с Яном жизнь. Работа работой, но домашние дела никуда не деваются и имеют неприятное свойство накапливаться.
Вот и сегодня, пока дети побежали в гости к бабе Вале, я, закончив верстать квартальный бюджет, в спешном порядке стала разбирать завалы игрушек, которые медленно, но верно образовывались в течение дня.
Хлопнула входная дверь, и я застыла, прислушиваясь. Вот он бросил куртку на диван в прихожей, ключи от машины на полку, разулся и идет по коридору в поисках меня.
– Ты вернулся, – я выхожу из детской, чтобы тут же кинуться в холодные от февральского мороза, но нежные объятия.
– Вернулся, – шепчет Ян в ответ и, наклоняясь, целует. – Я соскучился.
Ответить мене уже не дают. Прохладные ладони скользят по спине, пробираются под футболку и тут же по-хозяйски прижимают ближе, чтобы я в полной мере ощутила, насколько по мне соскучились.
– А дети где? – прерывая поцелуй на миг, спрашивает Ян.
– У дедов, – севшим голосом говорю в ответ и, обхватив мужа за шею, притягиваю к себе.
Мы движемся в спальню, на ходу стаскивая друг с друга одежду, не прерывая лихорадочных поцелуев. И вот мы уже почти у кровати, и Ян, внезапно наступив на игрушечного трансформера, шипит от боли и падает на кровать, увлекая меня за собой. Я тихонько хихикаю, и мир переворачивается – Ян укладывает меня на спину.
– Ай! – подскакиваю, как ужаленная, потирая попу, именно она пострадала, встретившись с острой пирамидкой из конструктора.
К моей ладошке присоединяется мужская, и вскоре я, забыв о боли, закусываю губу, чтобы сдержать предательские стоны блаженства, которое дарят без оглядки, преданно и бескорыстно. В любовной горячке я мечусь по мягкому покрывалу, запускаю руки в непокорные светлые вихры, чтобы притянуть к себе и вцепиться всеми доступными способами, а потом томно и чуть слышно застонать, когда он одним движением соединит нас в неспешно-чувственном движении.
Я прогибаюсь, насколько это возможно, навстречу, ловлю губами тяжелое дыхание и медленно пропадаю в реальном мире, чтобы с головой окунуться в наслаждение, которое, подогреваемое радостью встречи, еще острее, еще ярче.
Мужчина не отрывает взгляда от моего лица, а я не смею отказать ему в удовольствии видеть меня сейчас такой – возбужденной, покоренной и податливой. Только для него…
Еще несколько мгновений, и дрожь сотрясает мое тело, наполняя негой и сытой удовлетворенностью, каждую мышцу тела. Ян наклоняет голову, впивается собственническим поцелуем в рот и за несколько движений присоединяется ко мне.
Позже я лениво вожу пальцем по его влажной спине, и из нирваны меня вырывает хриплый голос мужа: