Андрей успокаивающе похлопал меня по плечу.
– Никуда твой «козлик» не делся. Бухает он третий день.
Я даже мороженым поперхнулась, которое с наслаждением ела.
– Чего? Пьет?
– Ага, – подтвердил молодой человек.
Помолчала, переваривая информацию, и, не выдержав, поинтересовалась:
– И часто он так… стресс снимает?
– Нечасто, – равнодушно ответил Андрей. – Последний раз, когда его бывшая послала. Обычно он вообще не пьет и другим не дает.
Тут я вспомнила, что в последнюю нашу встречу Васек был пьян. Сильно пьян. Иначе бы не полез целоваться. Что же такого случилось, что он запил? Так, стоп! Это я чего, жалею его? Делать мне, что ли, нечего, вон завтра защита бюджета. Нужно сосредоточиться на работе.
На следующий день меня ждала видеоконференция с финансовым директором из управляющей компании. Его я видела всего один раз в жизни, когда устраивалась на работу, но уже боялась до дрожи.
– Поганый мужик, – кратко резюмировала на мои расспросы Елена Васильевна и скривила лицо.
Глеб Игнатьевич был маленьким лысоватым дядькой средних лет. Не знаю, то ли внешность так повлияла на его характер, то ли работа в бухгалтерии. Как показывала практика, только полные придурки мужского пола могли выжить в бабском коллективе и дослужиться до финансового директора.
– Какая-то совершенно безрадостная картина у вас складывается, – сказал мне с экрана ноутбука Глеб Игнатьевич.
Он сосредоточенно разглядывал распечатку документов. Наверняка, мой многострадальный бюджет.
– Что имеем, – развела я руками, мысленно посылая его на все известные буквы.
Вот ведь достал. Ведь к каждой запятой придирается. Пока Глеб Игнатьевич продолжал изучать документы, в дверь вошли главный агроном с инженером.
– Заняты, Евгения Николаевна? – спросил инженер.
– Да, – напряженно ответила я, хмуро глядя на них.
– Мы подождем?
Я молча кивнула. А что? Пусть послушают, как за их косяки меня распекает финансовый директор. С каменным лицом повернулась к начальнику и понеслось. Он каждую цифру вывернул наизнанку и ядовито комментировал каждый недочет. А под конец прозвучало самое страшное:
– Я надеюсь, сей труд, – он потряс перед экраном распечатку, – не ваше единоличное творчество.
– К-к-конечно, – заикаясь, ответила я.
– То есть, – Глеб Игнатьевич внимательно посмотрел на меня поверх своих жутких очков, – вы хотите сказать, что Василий Михайлович самолично принял участие в разработке данного документа и у вас есть заявки, утвержденные компетентными службами?
Невольно взглянула на агронома и инженера. Они сидели, будто мумии в саркофагах, такие же неподвижные, молчаливые и с оскалившимися улыбочками. Чего это они? Ага, страшно стало. Думают, что спалю контору.
– Разумеется, – поспешно заверила собеседника.
Рядом кто-то облегченно выдохнул.
– Странно, – удивился Глеб Игнатьевич, – выходит, это первый бюджет, который составлен согласно регламенту. Как вам это удалось?
Как, как. Да вот так! Две ночи за компьютером – и вам, глядишь, удастся.
– Глеб Игнатьевич, – включив всё своё обаяние на полную катушку, улыбнулась я, – не сомневайтесь в моих профессиональных способностях.
Рядом кто-то закашлялся.
– Вы первый экономист, который сумел сработаться с Луганским. У него очень своеобразный подход к управлению, – авторитетно поведал финансовый директор.
Перед глазами проплыла картина: Михалыч в объятиях дочки Тамары Сергеевны и открытая бутылка шампанского рядом с ящиком водки. Как его еще все мамаши округи не прибили, своеобразного такого.
– А мне Василий Михайлович показался очень отзывчивым руководителем. Даже любезно предложил своим ноутбуком попользоваться, пока мне не купят, – пропела я, продолжая улыбаться так, что скулы заболели.
Рядом что-то громко упало. Скосила глаза – инженер подбирал с пола номера от трактора.
– Отзывчивый? Любезный? – недоумению Глеба Игнатьевича не было предела. – Ну что же, жду от вас чистовой вариант бюджета со всеми заявками. Разумеется, в оригинале.
– Да-да, – радостно закивала я, как китайский болванчик.
От всей души попрощалась с начальником. С огромным облегчением захлопнула крышку ноутбука и выдохнула:
– В вашем колхозе нужно молоко давать за вредность.
Посмотрела на своих притихших коллег. Вид у них какой-то пришибленный.
– Чем обязана, уважаемые? – каюсь, не удержалась от насмешливого тона.
Мужики одновременно сглотнули. Чуют. Чуют, сволочи, за собой косяк.
– Тут такое дело, Евгения Николаевна, – начал неуверенно агроном, – завскладом на нас жалобу накатал Михалычу. Говорит, солярка сквозь пальцы уходит.