И вот, казалось бы, хорошее вознаграждение за все страдания этого дня. Гена без рубашки, сидит на стуле, а Елена Васильевна колдует над ссадиной на лбу. Ему остается только наслаждаться ароматами кофе, что девушка лично сварила неудачливому спасителю, и поглядывать, как мерно колышется перед глазами бюст пятого размера. Но не тут-то было. Дверь с размахом открывается, и в кабинет со словами «дорогая, ты мне кофе сварила?» влетает хозяин кабинета и застывает от открывшейся взору фривольной картины.
А дальше я призвала всё свое мужество, чтобы оставаться серьезной, и с гримасой сочувствия внимать жертве обстоятельств.
С диким ревом истинного Отелло «а ну убери руки от моей девушки!» Андрюха отправил Гену в нокаут одним точным ударом в глаз.
После парень очнулся уже в травмпункте, где престарелый врач попытался откачать его чистым медицинским спиртом со словами «да он покойника поднимет». Когда Геннадий унес оттуда ноги, давно стемнело…
– Вот такие дела, Евгения Николаевна, – завершил свой рассказ водитель Петермана и лукаво посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
Я усмехнулась в ответ и украдкой бросила взгляд на господина немца. Тот со страдальческим видом прислонился к окну и прикрыл глаза, методично потирая левый висок. Так тебе и надо, фашист проклятый! Если бы не он и его планы, работали бы мы с Луганским себе потихоньку и дальше. А я вот теперь сиди и ломай голову, то ли колхоз спасать, то ли наши с Васьком отношения.
– Голова болит? – поинтересовалась я, стараясь, чтобы в голосе не проскользнули злорадные нотки.
– Невыносимо.
– Сейчас до дома доедем, я вам лекарство дам, – заверила я с самыми честными глазами.
– Да? – удивился Ян. – Если обезболивающее, то я уже пробовал. Не помогает.
– Зачем обезболивающее?! Я вас русскими народными средствами подлечу. Будете как новенький. Потом еще спасибо скажете.
Блондин бросил на меня недоверчивый взгляд и тут же поморщился, когда в кармане завибрировал телефон. С самым несчастным видом он посмотрел на экран и, глубоко вздохнув, ответил на звонок.
– Да, Виталий Иванович.
Я вся обратилась в слух, старательно делая вид, что изучаю местные пейзажи. Разговор был достаточно краток. Поздоровавшись, Ян выслушал собеседника, посмотрел на часы и задумчиво произнес:
– Самолет в четыре? Я думаю, возможно. Давайте через два часа. Я сам подъеду к вам в офис. Хорошо. Договорились.
Та-а-а-к. Значит, на встречу вы собрались, господин немец. Будет вам и лечение, и встреча… Только не обещаю, что с Виталием Ивановичем.
Доехали мы достаточно быстро. Еще бы! На такой-то машине. Я безумно обрадовалась, заприметив ставший родным палисадник. Как же хочется поскорее ополоснуться и завалиться в постельку с книжечкой. Ну и пусть, что сегодня рабочий день. Луганскому уже без разницы, а Петерман сейчас не в состоянии думать. И вообще, я уже черти сколько без выходных пашу. Заслужила!
Мы с немцем вышли из машины. Нет, Гену я честно приглашала в гости, но он наотрез отказался.
– Вы тут живете? – Петерман несколько растерянно смотрел на покосившийся домик деда Сени.
– А что? – тут же возмутилась я, уперев руки в бока. – Уж получше того клоповника, где остановились вы. Мы с баб Валей полы два раза на день моем.
Блондинчик сразу стал оправдываться и хотел уже свалить. Но от меня так просто не сбежишь. А как же лечение? Никуда я его, миленького, не пущу. Вот полечу, а потом пускай едет, куда душа прикажет.
Калитка оказалась заперта. Благо, деды всегда хранили в небольшой трещинке на деревянном заборе запасной ключ. Дома тоже оказалось пусто. Интересное кино. Куда это деды мои подевались?
Усадила Петермана на табурет у окошка. Он, явно чувствуя себя не в своей тарелке, сложив руки на коленях, стал озираться по сторонам.
Я метнулась на кухню и достала из самого дальнего угла спиртовую настойку боярышника. Баб Валя сама первак гнала. Сейчас похмелим немца, и ему в раз полегчает. Налила ни много ни мало граненый стакан до краев. Я сегодня не жадная. Пусть пьет на здоровье. А во второй граненый плеснула компота вишневого и несколько капель своего секретного оружия.