Выбрать главу

Финансовый директор был еще страшнее, чем запомнился. С маслянной улыбкой он предложил сесть, и приготовился выслушать цель моего визита.

Я грациозно опустилась в кресло напротив Глеба Гнатьевича, томно улыбнулась и начала излагать:

- Глеб Игнатьевич, я хотела внести некоторые предложения касающиеся усовершенствования оплаты труда. Работа моих предшественников оставляла желать лучшего, поэтому я взяла на себя труд и подготовила некоторые документы.

Я протянула ему флешку с положением и приказом. Мужчина не шелохнулся. Если до этого его лицо изображало легкое недоумение смешанное с неприязнью, то теперь и вовсе стало каменным. Чует моя красивая попа, что проколалась я на первых же словах. Дипломатка, блин, недоделанная.

- Как вы уже заметили экономист работавший до вас не справлялся со своими обязанностями, поэтому систему оплаты труда разрабатывал лично я. Позвольте узнать, что именно вам не понравилось?

И посмотрел так, что мне в раз поплохело. Писец! Все слова как-то сразу закончились. Это надо же так облажаться с первых минут разговора.

- Э-э-э полностью устраивает, - я невинно захлопала глазками, - Сразу видна рука мастера...

На мгновение задумалась, как дальше себя вести и ничего другого не придумала, как пофлиртовать.

- У вас такой красивый галстук, - ляпнула первое попавшееся на ум.

Каменная физиономия начальника постепенно разгладилась. Его рука непроизвольно погладила галстук. Видимо его любимый. Медленно тонкие губы растянулись в самодовольной ухмылке.

- У меня превосходный вкус.

- Да-да - отчаянно закивала я, хватаясь за соломинку всеми клешнями, - Я сразу это заметила. Знаете, в наше время так редко встретишь человека с таким отменным чувством стиля.

Попыталась привлечь внимание к себе. Пусть немного рассмотрит меня и заинтересуется. А я смогу обратить себе в пользу этот мимолетный интерес. Приняла красивую позу, кокетливо взглянула. А этому очкастому телепузику хоть бы хны. Даже не глянул на мои красивые коленки. Обидно стало.

- Так что там с вашим положением? - спросил он, беря из моих рук флешку.

Видимо комплимент про галстук его немного смягчил.

- Не сочтите за наглость, но я решила немного дополнить имеющуюся систему оплаты труда.

Угу. А еще полностью вырезать и от прежней оставить только слова "положение" и "утверждаю". Про себя как мантру повторяла: "только не смотри дальше третьего листа, только не смотри".

Изящным движением руки Глеб Игнатьевич воткнул флешку в разъем и защелкал мышкой. Чем сильнее хмурилась и без того страшная физиономия мужчины, тем сильнее у меня начинало колотиться сердце. И когда оно уже стучало где-то в районе горла, фин. директор оторвался от экрана компьютера и сложив руки домиком проникновенно произнес:

- Евгения Николаевна, - так нежно-нежно, - Это что за бред сумасшедшего?

И смотрит на меня, как на овечку Долли.

- Где?

Глеб Игнатьевич не удостоил меня ответом, порылся в своих ящиках и кинул мне на стол красную папку.

- Прежде чем заниматься самодеятельностью, нужно было ознакомиться с концептуальным подходом управления нашей компании, которая разработала лучшими немецкими менеджерами. И действующая оплата труда полностью соответствует самым высоким требованиям.

Да уж опустил ниже плинтуса. Открыла папку и поняла, что никогда не видела сего документа.

- В первый раз это вижу, - невольно вырвалось в меня.

Глеб Игнатьевич с укором посмотрел на меня.

- Стыдно. При приеме на работу вас обязаны были ознакомить. Вам же давала Тамара Сергеевна копию трудового договора?

Я покивала, покивала. И тут до меня все дошло. Вот стерва! Дело в том, что наша "баклажаниха" совмещает обязанности колхозного отдела кадров. Поэтому и инструктаж работников проводит именно она на месте.

Пока в моем мозгу лихорадочно выносился вердикт под грифом "казнь баклажанихи", Глеб Игнатьевич положил перед моим носом флешку. Отметила про себя, что держал он ее едва-едва, двумя пальцами. Урод брезгливый!

- И что вы даже смотреть до конца не станете? - язвительно спросила я.

- Вот когда приведете к соответствию, может и посмотрю. На мой взгляд, внесение каких либо изменений нецелесообразно. На первый раз вам простительны ошибки - специалист молодой, неопытный....

Это типа тонкий намек, что Долли по сравнению со мной вундеркинд.

- Но впредь, будьте добры, не тратьте мое время понапрасну, - сказа как отрезал.

У меня не то, что крылья за спиной отвалилась, уши поникли. Опустил, как говориться, ниже плинтуса. И вот сижу я перед ним вся из себя уверенная в себе красавица, состоявшийся специалист и выслушиваю о себе всю правду. После такого у кого хочешь не только уши, но и руки опустятся.

Робко, сама себе удивляюсь, спрятала флешку в сумку и собралась восвояси, как внезапно дверь без стука распахнулась. Пахнуло тяжелыми женскими духами, и в комнату ворвалась высокая блондинка модельной внешности с ошалелыми глазами.

- Геб Игнатьевич, - пискнула она, - Там вас в конференц-зал просят. Срочно.

Я оценивающе стрельнула глазками в сторону блонди. Уж ее то Глебушка должен оценить. Увы...

- Какого черта вы мне работать не даете спокойно. Пошла отсюда, - как рявкнул он.

А как посмотрел! Даже у меня коленки затряслись. Девица то же затряслась, но как оказалось совершенно по другой причине.

- Глеб Игнатьевич, там Петерман п-п-приехал.

Теперь уже настал через Глеба Игнатьевича полузадушено пискнуть:

- Как приехал?

- Только что с самолета и сразу сюда. Приказал все явиться как..., - блонди слегка запнулась, - В своей излюбленной манере.

Похоже, манера эта мужчине было хорошо известна. Он подскочил со своего насиженного места и заметался по кабинету.

- Он же должен был прилететь только на следующей неделе. У меня ни одного отчета готового нет.

Скорбно покачала головой, все своим видом выражая сочувствие, а сама ехидно подумала, что не меня одну сегодня опустят по самое ниже некуда.

Глеб Игнатьевич засобирался, и они вместе с девицей покинули кабинет, оставив меня одну. Похоже про существование моей скромной персоны они забыли напрочь.

Посидела минутку. Посмотрела на облачка за окном и плотоядно покосилась на компьютер очкарика. О, да!!!

Проигрывать Ваську пари не желала совершенно и не потому, что не хотелось его целовать. Просто из вредности. И выход у меня из этой ситуации был только один.

Быстренько выглянула в коридор. Ни души. Вот с чудненько. Села на Глебушкино место и вздрогнула от ужаса. С экрана монитора на меня смотрел ни кто иной, как Бред Пит с обнаженным торсом. Фи, как вульгарно. Тут-то я и засомневалась в правильности ориентации нашего непоколебимого финансового директора.

Встряхнула головой. Нет времени на посторонние мысли. Пробежалась глазами по панели с открытыми окошками. Он даже почту не закрыл. Потерла ручки в предвкушении. Отлично!

Вставила флешку. Решительно открыла почту и стала творить сущее безобразие. Первое письмо направлялось моемо любимому Василию Михайловичу.

Что?! Я сказала любимому? Жара на меня как-то плохо действует.

Написала, что я, то есть Глеб Игнатьевич очень доволен проделанной работой одного молодого, но очень способного специалиста. Не могла удержаться и не похвались себя любимую. Так же написала, что он согласовывал проект положения об оплате труда и направил на утверждение директору управляющей компании. Прикрепила файлик с положением и отправила письмо.

Второе письмецо было уже более сухим и было адресовано самому Макаренко - директору управляющей компании. В нем Глеб Игнатьевич просил утвердить новое положение.

Сделав свое черное дело, быстренько замела все следы и выскользнула в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь. Осторожно стараясь не цокать каблуками, пошла в сторону выхода. И чем ближе он был, тем отчетливее слышались громкие голоса. Выходит конференц-зал находиться прямо напротив приемной.

Осторожно выглянула из-за угла и застонала от досады. Дверь в конференц-зал была открыт настежь, так что бы приемная полностью просматривалась. Видимо секретаря позвали писать протокол совещания. И она предусмотрительно оставила дверь открытой, что бы присматривать за приемной.

Любопытно оглядела собравшихся. Похоже на совещании собралась вся верхушка управляющей компании. Все сидели и обсуждали какие-то сметы по строительству новой торговой базы.

А вот и немец. Господин Петерман оказался темноволосым импозантным мужчиной лет сорока. Симпатичный. В дорогом светлом костюме с надменным выражением на лице. Лицо породистое, аристократическое. Здоровый такой. В плечах не меньше Васька будет.

Тут мой взгляд зацепился за субъекта, который никак не вписывался в общую композицию. Это был довольно молодой человек в старых потертых джинсах и белой футболке. Худощавый с резкими, почти птичьими чертами лица. Сидел он подле Петермана, развалившись на стуле и скрестив руки на груди. Светлые волосы, нет, скорее патлы были всклокочены так, словно их кто-то усердно жевал. Он почти не слушал, что говорит докладчик, а отрешенно смотрел в окно.