Зоотехник вприпрыжку поскакал в бухгалтерию, а агроном с надеждой посмотрел на меня.
- А в сами коллега нам предстоит одно неприятное дело, - тяжело вздохнула я и открыла скайп с намерением позвонить Глебу Игнатьевичу.
Финансовый директор как никогда пребывал в добродушном настроении. Мой звонок застал его мирно вкушающего плюшку с чаем.
- Приятного аппетита, Глеб Игнатьевич, - поздоровалась я.
- А, Евгения! - удивился он и отложил плюшку, - Спасибо-спасибо.
- Я вас не сильно отвлекаю?
- У вас что-то срочное? А то у меня дел по горло, - он с тоской покосился на полюшку и сглотнул, видимо набежавшую слюну.
От омерзения аж поморщилась. Вот, до чего же неприятный он тип. Но делать нечего. Только фин. директор может подписать заявки на внебюджетные расходы и тогда они может к вечеру пойдут на оплату. Поэтому засунула поглубже все свое омерзение и, улыбнувшись, начала излагать суть проблемы. И чем больше я говорила, тем сильнее взлетали белесые брови над очками Глеба Игнатьевича.
- Вы понимаете, что своими внебюджетными заявками пустите "Статус" по миру. У Василия Михайловича появилась дурная привычка думать, что его колхоз на особом положении. А это далеко не так.
- Глеб Игнатьевич прошу вас войти в наше положение, - взмолилась я, - Мы же урожай весь сгноим на току.
- А моя какая забота, - жестко припечатал этот гад, - У меня и так перерасход по холдингу, а тут вы со своими металками....
- Зернометом, - машинально поправила я.
- Вот и я говорю зернометом! - пропыхтел он, - Хоть лопатами кидайте, но денег в компании лишних для вас нет.
И так это прозвучало подло - "для вас нет", что меня понесло...на деревню на село. От просьб я перешла к угрозам, а от угроз к обвинениям во всех смертных грехах. И не известно чем бы все это закончилось если бы дверь моего кабинета с тихим скрипом не распахнулась, явив господина Петермана собственной персоной.
- Что за шум? - спросил он.
Я замерла на месте. Глеб Игнатьевич же продолжал свою пламенную речь на тему нашей с Луганским халатности и казнокрадства. А агроном, который все это время сидел тихонечко, как мышка поведал с кривой улыбочкой:
- Битва титанов.
Я от неожиданности, мгновенно растеряв свой пыл, не знала, что и ответить.
Петерман же с интересом подошел ко мне и взглянул на монитор.
- Глеб Игнатьевич! - прервал он фин. директора, - Здравствуйте.
С затаенным злорадством заметила, что очкастый маразматик в лице поменялся. Какая жалость! Я и забыла, что он до трясучки боится господина немца.
А дальше события развивались так стремительно, что я едва поспевала осознать свое отношение к ним. Петерман поднял со стола заявку на приобретение нового зерномета и служебную записку, где я изложила суть проблемы, быстро прочитал и... Я не верю своему счастью - Глеб Игнатьевич лично побежал в отдел снабжения, дабы оформить "горячую" заявку, а через полчаса мне на почту пришла платежка с отметкой "исполнено". Вот это у немца авторитет...
Я пробежала глазами по платежке и обернулась к Петерману, который все это время с невозмутимым видом стоял подле моего кресла и раздавал короткие и емкие указания.
- Спасибо, - произнесла я, - Даже не знаю, чем бы все это могло закончиться, если бы не вы.
Петерман даже бровью не повел.
- Чем-чем. Боюсь, у Глеба Игнатьевича случился бы удар раньше времени.
- Раньше времени? - непонимающе переспросила я.
- Совершенно верно, - не менее загадочно подтвердил он.
Несколько мгновений совершенно неприличным образом рассматривала мужчину. Он сегодня был в джинсах и черной футболке. Вихры на голове снова топорщились, но не сильно. Как-то не вязался его мальчишеский вид с выражением лица. Холодное, непроницаемое, будто совершенно не способное на яркие эмоции. Еще и подшучивает с такой миной. Интересно, что в нем такого нашла миллионерша Эльза? На что польстилась? Внешность у него обычная. Я бы даже сказала немного отталкивающая. Из-за этих вечно колючих глаз. Судя по тому, что рассказывала Ленка человек он неплохой. Многие его поступки мне близки и понятны. Но мало ли таких кружилось возле немецкой богачки? Почему она не вышла замуж за человека своего круга? И тут я себя одернула. Стоп. Что-то меня не в ту степь понесло. Любопытство страшная вещь....
В миг, смутившись, отвела взгляд и стала прибирать на столе документы. В пылу наших с Глебом Игнатьевичем дебатов я раскидала все как зря.
- С вашего позволения займу кабинет Луганского, - сказал перед уходом немец, - И если не сложно как будет свободное время, загляните. Хочу переговорить с вами с глазу на глаз.
Дверь снова тихо скрипнула, и мой пульс стал биться где-то в районе горла. Я некоторое время смотрела на нее совершенно ошалелым взглядом, а потом принялась заново перекладывать документы. На этот раз в другую стопку. Нервишки что совсем расшатались. Подумаешь, что я с директорами с глазу на глаз не общалась. Вон Луганского хотя бы взять?
- Ага, - пробормотала себе под нос, - И чем все это закончилось?
Чего хотел от меня Петерман, даже подумать было страшно. Гипотезы возникали одна страшнее другой. Не то, что бы я его побаивалась. Просто в виду последних событий, от моего поведения зависело слишком много, что бы допустить ошибку.
С таким неоднозначным настроением я уткнулась в ноутбук, что бы хоть как-то разгрести свою текущую работу. Начала как обычно с почты. Там весь ящик завалили, причем по самым разным вопросам. От технических до экономических. Словно кроме меня в колхозе ответить некому. Хотя да! О чем это я? Ленка сейчас в амурных облаках витает - не до работы ей. Василич с агрономом не знают, с какой стороны к компьютеру подойти. Баклажанихе лень. А про Луганского вообще молчу....
Кровожадно поскребла ноготками по крышке стола. Вот пускай только эта морда козлиная вечером ко мне заявиться. За все ответит. И за транспротер, и за зерномет и за солярку. Кстати о ней! Пока Глеб Игнатьевич в "благодушном" настроении после тесного общения с нашим господином немцем, нужно скинуть еще заявочку. Что-то мне подсказывает - он ее подпишет даже не глядя. Все-таки выгодный этот Петерман. С такими лучше дружить, а не воевать.
Провозилась до самого обеда. Оторвалась от монитора, устало потерла глаза и вздохнула, всеми силами отгоняя наваждение в виде огромного гамбургера, что последние полчаса маячил перед глазами между строк печатного текста. Война войной, а обед по расписанию. Должен быть...наверное.
И вот ни одна сволочь не придет и не скажет: "Женечка ты так уработалась бедненькая, пойдем я тебя котлетками покормлю".
Будто услышав молчаливые мольбы моего желудка, дверь приотворилась, и на пороге появился Андрюха. Весь такой из себя. В новенькой рубахе, светло-голубых джинсах. Даже подстригся по-новому. "Моя школа" - самодовольно подумала я.
- Привет, - улыбнулся он, - Чего делаешь?
Состроила скорбную мордашку.
- Страдаю муками голода, - и с надеждой заглянула ему в глаза, - Ты же покормишь меня. Наверняка притащил на обед что-нибудь вкусненькое.
Судя по виноватому лицу Андрюхи ни вкусненького, ни даже просто съестного у него не было.
- Прости Жень, мы с Ленуськой уже пообедали.
Вот так вот! Получите, распишитесь. Стараешься для них, грудью можно сказать от злых немцев отбиваешь, а они сами, небось в кафешку смотались и даже пирожка мне не привезли. Жадины.
- Что с вами делать? Прощу на первый раз, - устало выдохнула я, - Одна беда, фее крестной без допинга ни фига не работается.
- Кофе с шоколадкой? - с надеждой спросил парень.
- Пошли. Все же лучше, чем ничего.
Пока Андрей налаживал кофеварку, я сходила в бухгалтерию за Еленой Васильевной. Была у меня одна меркантильная мысль провести время с двойной пользой. И кофе попить и вытрясти из этих обоих максимум информации.
Я уселась на стул напротив моих голубочков и, обняв обеими руками чашечку с бодрящим напитком, обратилась к Андрюхе:
- Ну что касатик мой. Давай делись ценной информацией. Ты в курсе, что Ленкин дядюшка решил нас продать со всеми потрохами?
Юрист застыл, не донеся ручку возлюбленной до губ, что в тот момент собирался облобызать и нахмурился. Лена то же на мгновение замерла, переваривая мои слова, и растеряно посмотрела на парня.
- Это правда? - пробормотала она.
Я согласно кивнула и отпила крохотный глоток из чашки.
- Давай колись, Андрюха. Договор, скорее всего, ты готовишь.
Молодой человек сначала затравлено посмотрел в мою сторону, потом перевел взгляд на Лену, которая сложила руки на груди с обеспокоенным видом, и застонал от досады: