- Проходи, проходи внученька, - заколотилась баба Валя, - Иди в комнату, что поменьше - твоя будет. Располагайся, - и повернулась к мужу, - А ты чего старый столбом стоишь?! Иди воды принеси. Девочка, небось, голодная и уставшая. Кормить будем, - цепкий взгляд на меня, - Нет. Не кормить, а усиленно откармливать.
И понеслось. Сначала меня переодели в мой же халат, затем накормили борщом с домашней курицы, потом помогли в старом шифоньере развесить вещи и под занавес выгнали обалдевшую Мурку ловить мышей на улицу.
- Баб Валь, почему вы одни живете? - спросила я, наблюдая, как женщина ставит на меленькую газовую конфорку чайник.
- Раньше с сыном жили, Витей. Умер он.
- Простите. А внуков нет?!
Баба Валя присела со мной на лавку и грустно поведала:
- Мы с Сеней, хоть и рано поженились, но своих детей господь не дал. Взяли Витьку из детдома уже, когда обоим под полтинник был. Хорошим мальчиком рос, трудолюбивым. И за коровой присмотрит и кур накормит, и в школе одни пятерки. А как женился и в город уехал - все пропало..., - горестно вздохнула она.
- Почему пропало? - удивилась я.
- Институт как закончил, стал ездить все реже и реже. Оказалось с работы сократили, денег не было. Выпивать начал и Лидка - жена его ушла с ребенком. Уехала к родителям в Казахстан. Больше мы внучка не видели. А Витюша домой вернулся и запил совсем.
- С горя, - понимающе прошептала я.
- Скорее от безделья. Тогда много, кто запил. Совхоз, где все наши работали, развалился. Коров и свиней под нож пустили, людям зарплату по несколько лет не платили. Работать где? Вот и стали мужики от безделья маяться.
Я не могла вымолвить ни слова, пораженная до глубины души, той пронзительной болью, что было наполнено каждой слово, каждый жест женщины, что по вине и воле обстоятельств потеряла пусть и не родного, но от этого не менее любимого сына.
- Но теперь совхоз восстановили. Работа появилась, - сказала я.
Баб Валя сняла закипевший чайник. Достала с полки варенье. Я, не спрашиваясь, стала заваривать мятный чай. Тут в комнату вошел дед Сеня. Поставил на табурет маленькое пластиковое ведерко с молоком, наверное, козьим и пошел мыть руки.
- Как же восстановили, - неожиданно с грубым сарказмом проговорила старушка, - Продали фашистам проклятым! Где это видано, что бы родные земли за дарма немцам раздавали?!
- Сталина на них не хватает! - с жаром поддакнул дед Сеня, - У него разговор со всеми короткий был. Не для того мы землю русскую от фашистов очистили, что бы они снова все зап олонили.
Все сели за стол пить чай. Я с блаженством откусила кусочек оладушка с вареньем, наблюдая, как дед Сеня накладывает себе пятую ложку сахара.
- А вы воевали? - пришла мне на ум странная догадка.
- Да что ты, внученька, - ответила баба Валя, - Мы тогда еще детьми были лет по тринадцать, четырнадцать.
- Воевать не воевали, но партизанили мы знатно, - протянул мужчина, посмеиваясь, - Да Валь?
Никогда не видел, что бы пожилые дамы краснели, как школьницы опустив глазки.
- Было дело, - призналась она, - В отряд с Сеней вместе ходили.
- И в засаду нас всегда командир вместе отправлял, - добавил дед, подмигнув жене самым наглым образом.
Какие они все-таки классные! Смотрела на эту парочку и не понимала - разве можно любить друг друга всю жизнь? Насколько сильно должно быть чувство, что бы она вот так, от одного его взгляда, краснела, скромно перебирая платочек? Судьба подарила им друг друга, но отняла возможность растить родных детей и внуков. И как бы это ни было цинично с моей стороны - господь всегда заставляет нас чем-то жертвовать во имя любви. Но в данном случае цена была слишком велика.
С такими странными мыслями я отправилась спать на пуховую перину. Заснула мгновенно, едва голова коснулась подушки, крепко и без сновидений.
На следующий день я проснулась ни свет, ни заря абсолютно бодрой и полной энергии. Одним словом жаворонок. На кухне баб Валя уже готовила нехитрый завтрак. Бросилась ей помогать, но меня отправили умываться.
Удобства были на улице. Поэтому скептически осмотрев летний душ, собралась с духом и включила воду. Быстро вымылась и дрожащая от холода вернулась в дом, где к моей радости на столе стояла большая кружка чаю. Надо приучить себя мыться с вечера. После полуденного солнцепека вода теплая, как парное молоко.
- Сеня, завтракать! - кликнула старушка мужа.
Дед Сеня появился в кухне уже полностью одетый и пахнущий суровым мужским парфюмом "Тройной одеколон". Это во сколько же они встают, что бы все успеть?
- Доброе утро, - бодро поприветствовал меня он и с аппетитом принялся за яичницу на сале.
Смотрела, смотрела... с каким удовольствием он ее наяривает и решила то же поесть. Обычно не завтракаю. Привычка еще с детства. В нашем доме мама вставала позже всех. Поэтому на завтрак был традиционно кофе.
Яичница из домашних яиц - это нереально круто! Я наверное штуки четыре съела и поняла, что объелась. Глянула на часы. Блин! Уже выезжать пора. А я еще не одета.
Со скоростью реактивной ракеты, побежала в свою комнату и рванула дверцу шкафа. М-м-да... Одеть было нечего. Все мятое. Вчерашнюю блузку с юбкой я на вешалке отдельно везла. Посмотрела на свои любимые голубые джинсы со стразиками и решительно взяла их с полки.
Ну что ж Василий Михайлович, придется вам сегодня любоваться на неформатно обтянутую попу экономиста. Футболку выбрала самую скромную, что была в моем гардеробе. Благо она была синтетическая и не помялась. Быстро нацепила все это безобразие и собрала волосы в высокий хвост. Мимолетный взгляд в зеркало. Без косметики и в джинсах я выглядела лет на пятнадцать.
- Николавна! - послышалось с кухни, - Опаздаем!
Пулей вылетела из комнаты и поняла, что с утра еще не видела свою кошку.
- Баб Валь, а где Мурка?! Что-то я ее не видела во дворе.
- Потому и не видела, что всю ночь под моим боком спала морда наглая, - ответила бабушка, - Видно чует, кто теперь ее кормить будет.
Заглянула в кухню и обнаружила Мурку, которая не отвлекаясь по пустякам уплетала козье молоко. Я так и ахнула:
- Она кроме "Вискаса" ничего не ест!
- Это у тебя не ест, - ехидно заметил дед Сеня, - А у нас все есть будет.
Возмутиться не успела. Меня утащили на улицу.
На работе меня ждала подстава от Васька. Что б ему икалось! Решил собрать совещание по поводу формирования полугодового бюджета. Сегодня! А меня кто-то предупредил? Я даже морально подготовиться не успела, не говоря уже о необходимой документации.
- Через пол чала в кабинете Василия Михайловича, - сообщила Тамара Сергеевна, неодобрительно поглядывая на мой наряд.
Ханжа старая! Вчера дед Сеня поведал, почему эта змея меня невзлюбила. На место экономиста дочку свою хотела пристроить, что б начальника в зятья заграбастать. А тут я нарисовалась. Вся такая стильная, красивая и с характером.
В коридоре встретилась с Еленой Васильевной.
- Привет, - поздоровалась я, - На совещании будешь?
- Чего я там не видела? - фыркнула главбух, - Меня эти ваши производственные проблемы не касаются.
Я удивленно округлила глаза, но комментировать ее слова не решилась. Странно обычно главбух на любом предприятии - это второе лицо после руководителя. А Лена ведет себя так, словно ей все до лампочки. А может так оно и есть? И тут я подумала, что директору очень не сладко приходится, когда твой главбух не в твоей команде, а фактически шпионит для Яна Петермана. Ведь другой причины пребывания Елены Васильевны в этом захолустье просто не наблюдалось.
Вернувшись в свой кабинет, взяла со стола ежедневник, ручку и телефон. Вот я и готова. Сердце сильно билось в груди от волнения. Кто бы знал как страшно. Усилием воли стараюсь заставить себя успокоиться. Я профессионал и справлюсь с любыми поставленными задачами. Не будь я Женька Яковлева!
В кабинете директора собрался весь "цвет" нашего колхоза. Шесть мужчин в грязной запыленной одежде, вели непринужденный разговор. Несмотря на распахнутые настежь окна и двери в комнате стоял запах навоза и солярки - убойная смесь. Но я ничуть не смущаясь заняла место рядом с тучным пожилым мужчиной, который бросил на меня подозрительный взгляд.
- Здравствуйте, - произнесла я, - Я Евгения Николаевна.
Все взгляды сразу обратились на меня. Мужики оценивающе осмотрели меня и один из них, тот, что самый молодой и наглый, заметил:
- Предыдущие постарше были. Теперь Михалыч стал брать себе "экономисток" прямо со школьной скамьи?
Остальные пошло ухмыльнулись. Это был явный вызов на скандал. Я почувствовала, как краска заливает мое лицо. "Не смей пасовать!" - приказала себе и чарующе улыбнулась в ответ наглецу.
- Благодарю за комплимент. Меня уже лет десять школьницей не называли. Я так хорошо сохранилась? - кокетливо хлопнула глазками и улыбнулась.