Пока варились вареники, я быстро порылась в аптечке и, выудив, оттуда Финалгон, решила натереть деду Сени поясницу.
— Так, дед Сень, пойдем лечиться. А то без слез не взглянешь, — сказала я. — Только смотрите, жжется он сильно. Вытерпите?
— Я против фашистов воевал! — возмутился дед. — А ты спрашиваешь… Чего мне сделается от обычной мази-то.
Через пятнадцать минут пожилой мужчина сильно пожалел, что согласился на мое лечение. Выхожу на веранду с кастрюлей полной ароматных вареников и смотрю, как он сидит и отчаянно старается держаться. Весь красный, хмурый, завернутый в бабкину пуховую шаль, только пар уз ушей не идет.
— Пытки у немцев были более гуманны, чем мазь твоя, — процедил дед с обиженным видом.
— Да ладно вам дед Сень. Это я вас еще пожалела. Сильно мазать не стала. Зато хорошенько прогреет, как новенький станете.
Он бросил на меня недоверчивый взгляд, но говорить ничего не стал, только носом поводил, вкушая аромат из кастрюли.
— Так Гена! — скомандовала я.
Парень вытянулся по стойке смирно, а я чуть не фыркнула. До чего же потешно он смотрелся в баб Валином парадном фартуке.
— Убирайте со стола муку. Сейчас поужинаем, а потом продолжим.
Молодец парень, сразу видно, что в армии служил. Мигом все убрал, протер и уже через пару минут, пожелав, всем приятного аппетита уминал за обе щеки вкуснейшие вареники с картошкой и чесноком. За столом началась оживленная беседа. Даже дед Сеня, прекратив дуться, присоединился к нам.
И вот в самый разгар нашего ужина, с тихим скрипом открылась дверь на веранду, явив господина немца с заспанным и помятым фейсом. Окинув, растерянным взглядом всю нашу компанию он тряхнул головой и выдал своим фирменным хозяйским тоном:
— Гена, что ты делаешь?!
Бедный водитель поперхнулся вареником. Я заботливо похлопала его по спине и обернулась к немцу.
— Ян, вы так человека до сердечного приступа доведете.
Господин немец явно проснулся не в лучшем расположении духа. Странно, обычно после такого крепкого сна просыпаешься полным сил. Может он просто тоже голодный.
— Лучше присоединяйтесь к нам, — улыбнулась я. — Пока не остыло.
Господин немец завис на несколько секунд, а затем подарил мне ледяной взгляд и чопорно заявил:
— У меня нет времени. Я опаздываю на встречу.
И добавил, но уже Гене, который двумя руками пытался набить в рот побольше, используя последние свободные секунды:
— Быстрее поехали.
— Угу, — промычал в ответ несчастный водитель, с тоской поглядывая на вареники.
Я от такой черной неблагодарности аж воздухом подавилась. Невольно покосилась на часы. Куда он спешит? Наш Виталий Иванович уже давным-давно в самолете, мечтает о кисельных берегах.
— Куда вы так торопитесь? — мягко произнесла я, вставая со своего места. — Поужинайте с нами. Я вареники сама готовила.
Вопреки ожиданиям, немец снова проделал фокус с недовольным взглядом и сквозь зубы выдавил:
— Евгения, вам кто-нибудь говорил, что вы иногда бываете навязчивы. Я же объясняю, у меня совсем нет времени.
Слова его больно резанули по ушам, и обида захлестнула меня с головой Что-что?! Может я ослышалась? Это я навязчивая? Зря… Ох, зря я тебя фашиста проклятого пожалела. Нужно было слабительное лить в компот. Сейчас бы до сих под сидел бы в деревянном домике и размышлял о теории относительности.
— Может все же того… за пулеметом… сгоняю, — услышала я неуверенный шепот деда Сени за спиной.
— Цыц, старый, — тут же одернула его бабка.
Странно, но их короткая перепалка, придала мне сил. Сделав морду кирпичом, с гордо поднятой головой, медленно подошла двери, рывком распахнула ее и зло выпалила:
— Может я и навязчивая, как вы выразились, господин Петерман. Да только вы знать не знаете, что такое элементарная вежливость и благодарность. Так же у вас отсутствует напрочь чувство такта и уважения к старшим, в чьем доме вас гостеприимно приняли и пригласили за стол, — изящно махнула в сторону выхода. — Не смею больше вас задерживать.
Господин немец злобно сверкнул глазами и пулей вылетел из дома, а за ним и Гена, совсем забыв о том, что на нем до сих пор баб Валин парадный фартук с кружавчиками.
Я тяжело закрыла дверь и прислонилась к ней лбом, ощутив, что силы покинули. Казалось бы, все удалось. Я помешала им подписать контракт. Но отчего-то в душе остался неприятный осадок от поведения Петермана. А с другой стороны, чего я ожидала? Что великий и ужасный господин немец, соизволит снизойти до нормально общения с простыми людьми? Может, поначалу ему и было со мной весело и забавно. Но это только поначалу.