Режим я честно соблюдала пару тройку дней, пока от попы не отлегло. Почувствовав себя лучше, сазу занялась делами насущными. Первым по списку было поиск новой работы, но его пришлось отложить, пока не сойдут все ссадины с лица. Поэтому решила заняться генеральной уборкой в своем личном малогабаритном пентхаусе.
Методичное перебирание вещей и влажная уборка с люстры до пола, как ни странно благотворно повлияла на мое душевное равновесие. В конце второго дня я уже чувствовала себя спокойной как удав.
— Вот смотрю я на тебя и диву даюсь, — заметила моя младшая сестра, которая забежала на часок в гости.
— Это почему это?
— Парень предал, с работы уволили. Я бы на твоем месте в три ручья рыдала, — объяснила она и отправила кусочек большой плюшки в рот. — М-м-м как вкусно. Рецептом поделишься?
— Васька я сама бросила, — поправила я, подливая себе кофе. — Больно нужен он был.
— Угу, и с работы сама уволилась?
— Сама, — вздохнула я.
Несколько мгновений мы молчали. Было слышно только, как Лина облизывает с пальцев шоколадную глазурь, а я пыхчу над кружкой.
— Мне немец предлагал поехать с ним в Германию, — наконец призналась я.
— А ты?! — сестра даже жевать перестала.
— Отказалась. Он место не только в его компании предлагал, но и в постели.
— Ну, ты сеструха даешь, — восхищенно выдохнула она. — А чего отказала-то?
Я только и могла, что пожать плечами.
— Женатый он. Да и не правильно все это так-то.
— Я думала, скажешь, что он противный старикан, а тут — не правильно, — усмехнулась Лина.
— Не противный и не старый, — вздохнула я. — В том-то и дело.
Глаза сестры широко распахнулись.
— Он тебе понравился!
Сокрушенно кивнула и взялась за булочку. Лина подумала, подумала и сказала:
— А я бы все равно поехала.
— Зачем? Что бы потом страдать?
— А сейчас ты чем занимаешься? — прозвучал тонкий намек на толстые обстоятельства. — Да я тебя такой равнодушной ко всему в жизни не видела.
— Неправда! — горячо возразила я.
— Угу, — поддакнула Лина, утащив очередную плюшку. — Только ты в жизни булок не пекла. Тем более, когда на улице стоит такая чудесная погода.
Это и вправду был аргумент. Мне не оставалось ничего, кроме того, что бы промолчать.
— Я побежала, а то муженек уже ужина заждался.
Она направилась в прохожею, по пути поправляя прическу.
— Если что надо, звони. И не грусти больше.
— Постараюсь, — пообещала я.
Как поднять себе настроение? Для практически любой женщины это очевидный ответ — шопинг! Одна беда — денег на карточке кот наплакал. Поэтому я закатала губу и выудив из морозилки большую упаковку крем-брюле, завалилась на диван перед телевизором.
Мороженное оказалось божественно на вкус, и мое счастье было бы почти полным, если бы по телеку показали какую-нибудь хорошую комедию. Щелкая канал по второму кругу, неожиданно наткнулась на новости нашего местного канала. Взгляд зацепился за знакомый пейзаж, и сердце забилось с удвоенной частотой.
— Сегодня мы ведем репортаж из райцентра Аннинского района. Здесь с самого утра на площади перед администрацией собрались местные жители и организовали митинг против неправомерных действий местных органов власти, — с экрана вещала репортер.
Камера переместилась. Теперь была хорошо видна вся площадь, где и вправду собралась целая толпа людей. Кто-то с плакатами, кто-то с флагами. И в центре всей экспозиции большой бледно-желтый трактор с проржавевшим крылом. Глаза сами собой поползли на лоб, потому что трактор этот был отлично знаком. Лично на нем каталась. Но самым удивительным было не это. На крыше трактора стоял дед Сенин «Максимка», а хозяин с барским видом восседал на капоте в своих «парадных» штанах с лампасами и что-то жарко вещал по рупору.
Камера снова сменила обзор. На этот раз прошлась по плакатам. На них чего только не было: «Долой бандитов!» «Нет самоуправству!» Ощущение, что сельчане решили устроить, если не повторение Великой Октябрьской, то импичмент главы администрации однозначно.
Тут репортер перестала говорить, и включился звук на втором плане.
— Мы пенсионеры, ветераны жизнь и здоровье положили, что бы освободить нашу землю от оккупантов. И что теперь? Нашу землю разворовывают, грабят и уничтожают. При чем свои — русские! Люди без стыда и совести! Даже в безвластные девяностые не было такого произвола! — голос деда Сени был зычным, властным, пробирал до дрожи. — Мы вышли сегодня протестовать против самоуправства и беззакония со стороны местных властей, и требуем, что бы главу района освободили от занимаемой должности. Потому что он вор и преступник!