Рядом что-то громко упало. Скосила глаза — инженер поднимал с пола номера от трактора.
— Отзывчивый? Любезный? — недоумению Глеба Игнатьевича не было предела. — Ну что же, жду от вас чистовой вариант бюджета со всеми заявками. Разумеется в оригинале.
— Да-да, — радостно закивала я как китайский болванчик.
От всей души попрощалась с начальником. С огромным облегчением захлопнула крышку ноутбука и выдохнула:
— В вашем колхозе нужно молоко давать за вредность.
Посмотрела на своих притихших коллег. Вид у них какой-то пришибленный.
— Чем обязана, уважаемые? — каюсь, не удержалась от насмешливого тона.
Мужики одновременно сглотнули. Чуют. Чуют, сволочи за собой косяк.
— Тут такое дело, Евгения Николаевна, — начал неуверенно агроном. — Зав. склада на нас жалобу накатал Михалычу. Говорит солярка сквозь пальцы уходит.
— А при чем здесь я? — откинулась на спинку стула с интересом изучая собеседников.
— Так это, — замялся он. — Вы ж экономист. Проверьте.
Экономист — от слова экономить. Это как раз про советских экономистов сказано. В те времена они похлеще службы безопасности были. Фанатики. Служу отечеству на благо колхоза. Мышь и зернышка не утащит. Да только прошли те времена — меня тогда на свете еще не было. В институтах этому не учат.
Склонила голову на бок и задумалась.
— Хорошо, коллеги, — процедила я, наконец, и полезла в ящик стола.
Мужики несколько мгновений наблюдали, как я роюсь в столе.
— Николавна, что вы там ищете? — осторожно спросил инженер.
— Взятку, — буркнула я, доставая пачку нужных листов.
— Вы! Нам! Взятку!? — ошарашено воскликнул он.
Посмотрела на него с подозрением. Дурак что ли?
— Не-а. Вы — мне, — и сунула под нос пачку заявок на бюджет. — Вот как напишите все по делу, с чувством, с расстановкой, так и будет вам проверка.
Мне кажется, если бы они могли пустить скорбную слезу, то определенно пустили бы ее. Так им было жаль портить бумагу своими каракулями. Но меня не разжалобишь. Я не первый год в колхозе работала, знаю этот потерянный взгляд, при виде документов. Ничего я вас научу родину… тьфу… экономиста уважать.
— И ни днем раньше, — строго сказал я, и указала мужчинам на дверь. Уходили они в расстроенных чувствах и с тоской, видимо, вспоминая борщ, что не успели доесть дома. Потому, как, с ужином они явно сегодня пролетают.
Выходные прошли здорово. В пятницу мы с дедом Сеней, наконец, уходили с работы вместе. Заехали в местную мясную лавку и прикупили ребрышек для шашлыка. На мясо денег не хватило. Пока я мариновала ребра по своему фирменному рецепту, дед Сеня развел костерок и вытащил на улицу небольшой столик. Баб Валя нарезала хлеб, надрала в огороде зелени.
— А мы веселые медузы, пам-пам-парам. А мы похожи на арбузы, пум-пум-пурум, — напевала я, блаженно пожевывая листочек кинзы.
Люблю деревню. Не знаю за что, но люблю. Всю жизнь росла в городе. Даже бабушка у меня городская. А как стала работать в сельском хозяйстве, так и подсела на деревенскую романтику. Люди тут, что ли добрее, отзывчивее. Вот взять хотя бы мужиков местных, какими бы грубыми не казались со стороны, помогут по доброте душевной. Инженер, сегодня предложил масло моей Белке поменять. За так. Подмазывается. А мне все равно приятно. В городе мужики, знать не знают, где у моей Белочки фильтр масляный находиться. Или Васек, к примеру. Гад. Как есть гад. Но в селе его люди любят. А все почему? Потому что, несмотря на весь свой характерец, помогает всем в трудную минуту. Это мне по секрету дед Сеня рассказал.
— Николавна! — зовет дед. — Угли готовы.
Пока он укладывал шампура, на импровизированный мангал из обломанных кирпичей, я сбоку покидала в угли картошки и села на пенек. Наверное, раньше яблоня росла подле забора.
— Дед Сень, а расскажи, как вы с баб Валей познакомились?
— Так мы друг друга почти с самого детства знали. Но не дружили. Знаешь, как бывает у нас мальчишек своя банда, у девчонок — своя. Мой отец на фронт ушел в первых рядах, а через год уже и похоронка пришла. Мать тогда так горевала, так горевала… — Дед Сеня тихонько вздохнул и поил шашлыки водой, что б не сгорели. — А я тогда был еще совсем юнец. Главного стал из себя корчить. Семья у нас была большая — две сестры и три брата. И все младшенькие. Вот и пошел работать в колхоз на склад. Зерно лопатой кидать. Я никогда ростом не отличался, а тогда и подавно. Глянет бригадир: куча зерна, а работника и не видать. Потом пришли немцы. Линия фронта почти рядом была. А бригадир наш Ванька Дегтярев собрал отряд партизанский. Мы там все почти дети были. Так с Валей и подружились. Она тогда была ух какая! У нее все померли с голоду. Зима в тот год лютая была, а фашисты корову последнюю забрали…