— Мы доставим сюда вашу мать, ваших братьев и сестер. Их будут расстреливать по одному за каждый вопрос, на который вы не дадите ответа!
В молчании проходит еще несколько долгих, бесконечно долгих минут.
— Но если не поможет и это, фрау увидит мертвыми своих маленьких детей!
Удар рассчитан точно. Для матери это страшнее раскаленного железа, страшнее самой смерти!
— О! Они умрут далеко не сразу, — продолжал гитлеровец тихим, вкрадчивым голосом. — Их будут очень долго пытать, причем здесь, на ваших глазах! И вы не сможете ничем им помочь, абсолютно ничем! Умереть сожженным на костре — я бы назвал это счастьем по сравнению с тем, что придется вынести им!
Лида не выдержала. Сознание, и без того слабое от зверских побоев, на несколько минут покинуло ее. А когда женщина снова пришла в себя, над ней, в который уже раз, склоняется все тот же офицер:
— Надеюсь, теперь фрау будет благоразумней и обо всем расскажет?
Собрав последние силы, Островская с ненавистью плюнула в физиономию своего истязателя.
Еще две ночи палачи зверски мучили эту мужественную женщину. Но Лидия Савельевна Островская предпочла мучительную смерть предательству своих друзей по подполью. О ее несгибаемом мужестве заговорили вскоре многие. Отрицать его не могли даже сами палачи. Через несколько дней после гибели Лидии в одном из коридоров здания СД встретились два полицейских. Одному из них довелось присутствовать при допросах и пытках Островской, и он рассказал своему приятелю о том, как бесстрашно и стойко вела себя наша Лида. Случайным свидетелям этого разговора удалось со временем вырваться на волю. Они-то и рассказали бобруйчанам обо всех подробностях страшной драмы, разыгравшейся в подвалах городской СД.
Яркие страницы бесстрашия и мужества вписали в историю борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в Бобруйске семьи Ольги Броваренко и Федоры Лозовской. В сорок втором году они основали маленькую подпольную организацию, которая длительное время поддерживала связь с нашим партизанским отрядом, смело и решительно выполняя боевые задания его командования. В состав группы кроме Ольги Броваренко и Федоры Лозовской входили их мужья — Александр Семенович и Павел Иванович. Их надежными боевыми помощниками с первых же дней стали дети Броваренко — подростки Вера, Витя и Жора.
Помощь подпольщиков была немалой. В их задачи входило ведение постоянной разведки в городе, регулярное наблюдение за железнодорожной и шоссейной магистралями, распространение листовок и сводок Совинформбюро. Разведданные о передвижении гитлеровских войск, о намерениях оккупантов они оперативно передавали в отряд. Время от времени командование через подпольщиков получало также последние номера «Бобруйской газеты», издаваемой гитлеровцами на русском языке. Это давало нам возможность в своих листовках и воззваниях разоблачать лживую фашистскую пропаганду, сообщая населению города о последних новостях с фронта, с Большой земли.
Многократно Ольга Броваренко и Павел Лозовский выходили из города на связь с разведкой отряда, доставляя при этом добытые сведения и медикаменты. На одной из таких встреч, осенью 1942 года, подпольщики попросили командование отряда выделить им взрывчатку и капсюли-детонаторы. Эта просьба была вскоре выполнена: мы уже знали, что патриоты готовятся к опасной и дерзкой операции в самом центре города.
Поздний ноябрьский вечер. Настороженную тишину, повисшую над безлюдными улицами Бобруйска, нарушают лишь мерные, тяжелые шаги патрулей. Комендантский час… Гражданскому населению под угрозой расстрела запрещено выходить из домов. Патрулирующие в городе автоматчики могут открыть огонь без предупреждения, стреляя в любого, будь то женщина, старик или ребенок.
Нередко случалось так: выйдет вечером мать, чтобы на развалинах дома напротив собрать хоть немного дров для холодного очага, а назад не возвращается. В тяжелом предчувствии непоправимой беды, в тщетном ожидании мучительно долго тянется ночь. А наутро дети вне себя от горя и слез находят рядом с крыльцом неподвижное и давно уже безжизненное материнское тело. Женщина застрелена проходившим мимо патрулем…
И такое случалось в то страшное время нередко, едва ли не каждую ночь.
Близится полночь. Сквозь редкие просветы в низких осенних тучах, медленно ползущих над землей, показывается и снова исчезает желтоватый диск луны. Порывы ветра гонят по мостовым обрывки бумаг, мусор, пронзительно завывают в подворотнях, в руинах домов. Город кажется вымершим. Лишь иногда из ночного мрака доносятся отрывистые звуки чужой речи: это патруль!