— Где они, патроны? — нетерпеливо перебил Владимир хозяйку, обводя горницу взглядом.
— А под тобой, в подполе.
— Когда же их можно забрать?
Но Анна вдруг серьезно сказала:
— А может, я их вам еще и не отдам…
— Как это — не отдашь?
В глазах Анны лукавые искорки:
— А вот так! Если не дашь слово, что зачислите в отряд, — не видать вам этих патронов!
Наконец-то ошарашенный поначалу Катков все понял. Подхватив Аню, он закружил ее по горнице:
— Зачислим, Анюта! Зачислим!
Обещая это, Владимир превышал свои полномочия. Но и понять его нетрудно: отряд, товарищи спасены!
Но… Трое детишек, старушка мать… Беззащитная, слабая семья — на руках тридцатичетырехлетней женщины. Подвергать всех смертельному риску мы, повторяю, не могли.
Деревня, в которой Анна Проходская жила перед войной, была небольшой, и все люди там хорошо знали друг друга. Но в суровое и страшное время, которое внезапно наступило, многое подвергалось переоценке. И Анна несколько по-иному, более внимательно стала приглядываться к подругам, знакомым, соседям. Одного желания бороться с врагом было еще недостаточно. Хватит ли для этого у каждого стойкости, мужества, воли? И молодая коммунистка искала людей, на которых можно было положиться, что не подведут ни при каких обстоятельствах.
Ближайшими ее помощниками стали Ольга и Александра Кругловы, сынишка Павлик…
Возможности активных действий были, конечно, ограниченными. Однако они не упускали ни одной из них. Собирали оружие павших советских воинов, чистили его, смазывали, прятали до поры до времени.
Анна и ее друзья распространяли среди местных жителей сведения из сообщений Совинформбюро, которые раздобывали через знакомых в ближних деревнях, листовки, доходившие от городских подпольщиков и в эту глушь. А главное — в разговорах с односельчанами они высказывали твердое убеждение, что отступление нашей армии в глубь страны, на восток, временное, что рано или поздно придет победа, обязательно придет! Это поднимало настроение сограждан, звало их на борьбу с оккупантами.
Анна продолжала настойчиво искать и другие, более действенные и эффективные формы борьбы. Такая возможность представилась. Как и другим жителям деревни, Анне Проходской и Ольге Кругловой поручили гитлеровцы ежедневную уборку воинского склада. В одном из его отсеков, охраняемом, находились боеприпасы. И женщины, узнав об этом, стали проявлять в работе редкостное усердие: прежде всего нужно было завоевать доверие гитлеровцев. Это удалось. Старательные, работящие уборщицы пришлись по душе до крайности педантичным немцам. Через некоторое время Анна и Ольга стали, по существу, полновластными хозяйками склада.
И вот они — патроны… Россыпью, в деревянных ящиках и цинковых коробках.
— Взорвем? — предложила Ольга.
— Можно. Но как?
— Что-нибудь придумаем.
Однако, подумав немного, Анна сказала:
— Нет! Патроны надо вынести. Они нам еще пригодятся.
— Да что ты! — испуганно всплеснула руками Ольга. — Их же тут пропасть! Да и как вынесешь столько?
— Что много — это хорошо, — резонно заметила Анна. — Мы должны взять только часть, чтобы они не хватились, хотя и учета здесь, ты заметила, никакого.
Через несколько дней подруги решили осуществить довольно рискованный, но вполне реальный план, рассчитанный на хорошо известное всем пристрастие гитлеровской солдатни к спиртному.
Выбрав удобный момент, Аня подошла к рослому охраннику, наблюдавшему за складом и за работой уборщиц. Оглядевшись с таинственным видом по сторонам — не видит ли кто, — она предложила с улыбкой:
— Вилли, шнапс. Битте.
Одуревший от полуденного летнего зноя гитлеровец оживился:
— О, Аня, я, я! Русиш шнапс ист гут!
Поллитровка мутноватого первача, оказавшаяся в руках солдата, привела его в состояние восторга.
Как и рассчитывали подруги, пить на виду у начальства часовой не стал. Да и закуска требовалась: оккупантам была уже знакома обжигающая крепость «русского шнапса». Даже забыв поблагодарить Анну (впрочем, гитлеровцы редко вспоминали о подобных вещах), охранник торопливо направился к ближайшей избе.
Несколько дней спустя Анна и Ольга окончательно убедились в том, что «русиш шнапс» действует по-настоящему безотказно, надолго убирая охрану от ворот склада. К тому же, возвращаясь после очередного возлияния, часовые уже вряд ли могли отличить курицу от собаки. Правда, жаль было в то трудное и голодное время изводить продукты на приготовление самогона. Однако цель замысла стоила и куда больших жертв.