— Вы меня совсем напугали, пан бургомистр! — твердил он.
Во время этого разговора бургомистру еще не было известно, что, пока шло совещание, по городу распространены, а кое-где и расклеены партизанские листовки. Их доставили в Семеновну те самые люди, которые более двух часов просидели на совещании, а потому должны были остаться вне подозрений. Для того же, чтобы окончательно спутать все карты, наши газеты были подложены в повозки, принадлежащие самым верным слугам оккупантов.
Всеми этими, быть может, не очень хитрыми приемами мы хотели показать немцам, что их актив — наперечет, а нашему — нет числа. Так оно, разумеется, и было на самом деле: девять пришедших на совещание связных доставили партизанскую литературу в город. А здесь уже она будто «сама собой» как на крылышках разлеталась по всей Семеновне.
Что же нам дало, в общем, это совещание? Мы подробно обсудили его результаты на собрании командиров; оно получилось вроде как продолжением оккупационного актива — мы ведь работали по тем же материалам.
Прежде всего согласно списку мы вывели к себе в лес всех, подлежащих аресту. Был в их числе и «пан» Гривенник, с которым подозрительно ласково говорил бургомистр. Нам не понравилась «отеческая забота» бургомистра о судьбе старосты. Когда вся семья Гривенник уже была по дороге к лагерю, палачи ворвались в пустую хату. Видимо, Орловский успел дать в список дополнение, касающееся человека, который так «наивно» отрицал, что в селе бывают партизаны.
В ту ночь по всем имевшимся на руках карателей адресам никого не оказалось дома.
Однако нам следовало позаботиться не только о безопасности своих людей, но и о полном срыве планов районного коменданта.
Для этого решили поступить так.
Разбить большую часть отряда на мелкие группы, они растекутся по району и одновременно во всех его концах организуют взрывы, разбросают листовки. После этого группы соберутся на новом месте, куда за это время перейдет наш лагерь и обоз, — и пусть тогда каратели снова совещаются, опять составляют планы. Проведение этих массовых операций длилось всего три дня. За этот срок было взорвано несколько мостов и работавших на немцев предприятий: склады, базы, авторемонтные мастерские, маслозавод. Железнодорожная линия, разумеется, тоже не осталась без внимания наших подрывников.
Надо сказать, что впечатление от этих «залпов», как у нас по-артиллерийски говорили, было сильное. Жители пришли в такое волнение, что немцам стало не до прочески леса. На головы людям среди бела дня падали партизанские листовки, приклеенные к выпущенным откуда-то детским змеям. Вечерами к хозяевам возвращались козы и коровы с листовками на рогах. А тут еще — кругом раздаются взрывы.
Самые добросовестные полицаи, наблюдая, чем кончаются немецкие мероприятия против партизан, теряли веру в силу оккупантов. А оккупанты имели достаточно работы по наведению порядка в местах взрывов. С них было довольно внеплановых дел.
Таков был общий итог районного совещания с активом.
Пасхальная всенощная
Кончилась зимняя пора. Просидевшие долгие месяцы взаперти по своим хатам селяне начали копошиться во дворах. Ремонтировали плуги и бороны. Хозяйки выгребали накопившийся за зиму мусор, чистили хаты, обмазывали стены белой глиной. Весеннее солнышко радовало людей и в неволе, звало к привычному труду.
Близились дни пасхи. Оккупационные власти разрешили проводить в церквах торжественные богослужения и сами надумали поживиться за счет религиозного праздника: из районного центра Боровичи по селам выехали подводы на сбор продуктов для большого банкета. У людей отбирали последние запасы, и бойкий колокольный звон печально отзывался в ушах тех, кто остался с опустошенными закромами.
Наша разведка доложила, что в церквах собирается много людей: верующие и неверующие, старики и молодежь — все рады возможности встретиться в своем кругу, повидать односельчан и соседей. Ведь селяне долгую зиму просидели по хатам. Они были лишены клуба, библиотеки, не проводили никаких собраний. Такой образ жизни советским людям непривычен и тяжел.
Мы решили использовать пасхальные богослужения в своих целях: всех связных наделили комплектами листовок, и наши люди начали посещать церкви. В самом деле, где найдешь такие удобные и безопасные условия для распространения наших прокламаций, как в переполненных, тускло освещенных свечами храмах?
К тому же у пас оказались вполне подходящие к случаю тексты: воззвание патриарха всея Руси Сергея о молении за победу советского воинства, сообщение о выделении патриархом средств на самолет и танковую колонну. Впрочем, когда мы стали разбираться, то увидели, что и другие газетные материалы, размноженные типографией нашего соединения, вполне годятся. Всякое слово большевистской правды было для народа, оставшегося в оккупации, как вода в пустыне. И если уж фашисты разрешили населению праздновать пасху, то почему же нам не сделать гражданам своего подарка.