— Сейчас же, не теряя минуты. Нам, в первую очередь, нужны точные сведения о событиях и обстановке. А вопрос с боевой операцией, если она потребуется, придется решать отдельно.
— Кого же послать? — задумчиво произнес Шелковников, мысленно подыскивая подходящего человека. — Я думаю… — тихо сказал он и посмотрел в угол.
Моргуненко понял, о ком думает Шелковников, и, посмотрев на сгорбившегося мальчика, согласно кивнул головой.
И оба они посмотрели на маленького человека, на его собранную в комочек фигурку, на огонь, будто для него весело плясавший в топке. Мальчик сидел не шевелясь.
— Это лучше всего, — прошептал Моргуненко, — сейчас в Крымке напряженная обстановка, кругом, небось, шныряют жандармы и полицаи. И ясно, первый же взрослый человек со стороны сразу вызовет подозрения.
Шелковников согласно кивнул головой и повернулся к печке.
— Василек, — тихо позвал он.
Мальчик повернул раскрасневшееся лицо.
— Подойди сюда.
Василек проворно встал и подошел к столу. От него пахло дымком и дубовой корой.
— Как ты себя чувствуешь? — ласково, по-отечески спросил Шелковников.
— Хорошо, — Василек уставился на Алексея Алексеевича смышленными синими глазами.
Алексей Алексеевич взял мальчика за руку и легонько притянул к себе поближе.
— Поручение тебе есть, Василек. И очень серьезное.
— Какое?
— Нужно сейчас же отправиться в Крымку. Подробно тебе все объяснит Владимир Степанович.
— Слушай, Василек, в Крымке жандармы арестовала многих хлопцев и ты должен отправиться туда.
— Скоро?
— Сейчас же.
Василек подтянулся. Лицо его стало строгим, сосредоточенным.
— Хорошо, дядя Володя.
— Как только явишься туда, первым делом постарайся увидеть дедушку Григория. Ты знаешь, где он живет?
— Знаю.
— Через него узнай — кто из комсомольцев арестован, где находятся арестованные. Выведай, во что бы то ни стало, когда и куда их собираются отправлять из Крымки и велик ли конвой. Да обязательно узнай, что с Парфентием, арестован ли он.
— Тебе все понятно, сынок? — спросил Шелковников.
— Еще как! — твердо ответил мальчик.
— Все-таки повтори, — попросил Владимир Степанович.
Василек в точности повторил все, что говорил ему учитель.
— У него хорошая память, я знаю, — подмигнул Моргуненко.
— И опыт огромный, — добавил Алексей Алексеевич.
Мальчик улыбнулся. Улыбнулись и Моргуненко с Шелковниковым. И от этой теплой улыбки старших Васильку, стало хорошо и радостно. Он был сейчас преисполнен гордости за то, что ему доверяют выполнить задачу, которую не могли доверить взрослому человеку.
— Как добраться в Крымку, ты знаешь?
— Еще бы!
— Собирайся, Василек. Оденься потеплее, но чтобы было легко, ведь придется много бежать.
Несмотря на то, что Василек с готовностью и даже радостью принял на себя это тяжелое и опасное дело, у обоих щемило сердце от жалости. Они понимали, чего стоит четырнадцатилетнему мальчику в зимнюю непогоду оторваться от тепла, совершить тяжелый путь и там испытать то, что под силу было лишь взрослому, привычному ко всяким лишениям человеку.
Василек быстро собрался, перекинул через плечо свою сумку от противогаза и предстал в боевой готовности.
— Настоящий нищий! Тебе не хочешь да подашь милостыню, — пошутил Владимир Степанович.
Шелковников обнял мальчика.
— Беги, Василек, беги, сынок мой, маленький партизан.
— Срок тебе такой, — сказал Владимир Степанович, — сегодня вечером ты будешь там. Постарайся за вечер все узнать. А ночью мы встретимся с тобой на повороте речки в камышах. Знаешь, где это?
— Знаю. Там, где кончается остров и Кодыма поворачивает. Там густые, густые камыши.
— Вот-вот, свистнешь мне два раза.
— А вы?
— Я отвечу тебе четырьмя свистками.
— Понимаю, — уверенно сказал Василек.
— И чем скорее мы встретимся, тем лучше.
— Ясно. Можно идти?
— Подожди минутку. Я подвезу тебя до Кумар. А там добежишь и время сократится, — сказал Шелковников. — Вы здесь побудете, а я часа через три — четыре приеду обратно.
Шелковников быстро заложил лошадей в легкие санки и через пять минут гнедые лесничего бежали спорой рысью по лесной дороге, местами пересеченной поперек упругими сугробиками. Колкий сухой снег разлетался из-под копыт лошадей и сердито стегал по лицам седоков.
Прищурившись и плотно сжав зубы, Шелковников беспрерывно понукал и без того добрых лошадей. Он чувствовал около себя мальчика, которого усыновил и полюбил, как родного сына. И сейчас ему хотелось, чтобы Василек скорее добрался до Крымки и выполнил возложенную на него задачу.