Глава 13 ДЕНЬ И ВЕЧЕР
Мысль о большой важности дела, которое было ему поручено, не покидало Василька ни на минуту и настойчиво побуждала торопиться. Он то шел поспешными мелкими шажками, то, сам не замечая как, переходил на бег и бежал до тех пор, пока не начинало колоть в боку и не перехватывало дыхания. Тогда он короткое время шел шагом и, дав сердцу успокоиться, снова бежал.
Временами мальчика поглощали думы о том, как и с чего он начнет выполнять поручение. Первым делом ой зайдет к деду Григорию Клименко, так ему было сказано. Василек не раз, бродя по селу с сумой нищего, заходил в маленькую хатенку бывшего колхозного кузнеца, где жила семья Владимира Степановича. И всегда этот добрый старик с суровым на вид лицом радушно встречал нищего-сиротку. Часто, оставив мальчика у себя, дед Григорий уходил и возвращался с нужными вестями. Слова «дед Григорий поможет» или «узнай у деда Григория» были для Василька привычными словами.
Когда уставший, но бодрый Василек входил в Крымку, было уже совсем темно. После метели мороз заметно покрепчал, и воздух был чист и свеж.
Василек свернул с дороги и прямиком зашагал к крайней, занесенной снегом хате.
Погруженное в темноту стояло село. Над крышами хат вились белые дымки. Причудливо клубясь, они лениво восходили к небу и таяли в вечернем морозном воздухе.
Перед хатой деда Григория Василек остановился. Внимательно огляделся вокруг. Он знал, что за этой хатой жандармами уже давно учрежден негласный надзор. А сегодня нужно было быть особенно осторожным. Но он, Василек, не боится. Он умеет обманывать этих тупоголовых жандармов. Он сейчас смело войдет и попросит милостыню. Это пока не запрещается. Много теперь бродит нищих по селам, много обездоленных детей просят милостыню, не он один.
Василек нахлобучил на вспотевший лоб шапку-ушанку, поправил сбившуюся сумку на плече и, сгорбившись, приняв вид нищего-сиротки, тихонько постучал в дверь.
Ответа не было.
Постучал вторично.
Никто не шел.
— Может, и деда Григория тоже… — шевельнулась тревога. Он припал к двери ухом и долго слушал. Внутри хаты было тихо. Тогда он решительно заколотил в дверь.
Не сразу звякнула щеколда, и в приоткрытой двери показался дед Григорий.
— Подайте, христа ради, хлебушка кусочек или картошечку, — жалобно попросил Василек.
Узнав мальчика, старик улыбнулся. Это была улыбка убитого горем человека, к которому внезапно явилось утешение. Появление Василька в эту минуту было для деда Григория большой радостью. Как хорошо знал он, что этот маленький странник являлся той нитью, которая связывала его, деда Григория, с людьми, руководящими борьбой. И он, семидесятилетний старик, горячо, всем сердцем был слит с ними и шел на эту борьбу.
Старик, оглядев улицу, тихо сказал:
— Зайди, хлопчику, обогрейся.
В кухне было жарко натоплено. На большом горбатом сундуке, служившем столом, дымилась небольшая стопка горячих коржей.
— Снимай шапку, садись, — радушно промолвил хозяин.
Василек плюхнулся на скамейку. Руки и ноги его дрожали от усталости.
Дед Григорий налил в кружку молока.
— Повечеряй. Проголодался, наверное, дорога длинная, — сказал он, подавая Васильку горячий корж и кружку с молоком. — Это я для них испек. Может, удастся передать. — Он глубоко вздохнул и, поглядев на мальчика добрыми глазами, тихо произнес: — А Александру Ильиничну с матерью схватили жандармы. И остались мы с внучкой вдвоем, — кивнул он на печь, где спала Леночка. Пока Василек ел поджаренный корж, запивая молоком, дед Григорий молчал. Он то и дело прислушивался, вставая с места, в беспокойно глядел на улицу в окошко.
— Шныряют жандармы и полицаи по хатам. У меня сегодня три раза были. Ты давно в Крымке? — спросил дед Григорий.
— Только что. Прямо к вам.
— А про горе наше еще не слыхал?
— Слыхал.
— Стало быть, там уже знают? — оживился старик.
— Знают, только не все. Меня и послали сюда, чтобы все узнать. Сказали, что вы поможете.
— Так и сказали: «Дед Григорий поможет»?
— Да. Они надеются на вас, — подтвердил Василек.
Старик улыбнулся. В его глазах мелькнули гордые искорки. Видно было, как он ценил это доверие к себе.