Костюченко часто слышал, что где-то появились листовки, призывающие не покоряться захватчикам, в другом месте кто-то вывел из строя молотилку или сеялку, там-то отравлен скот, предназначенный для отправки в Румынию.
«Значит, борьба разгорается, — думал Костюченко, — люди вредят оккупантам, делая вид, что работают на них».
Костюченко попытался устроиться на службу к оккупантам, но не вышло. Румынские власти не всем доверяли, они требовали от поступающих к ним на работу справки с места жительства и о том, что не являешься коммунистом. А кто выдаст подобную справку пришлому нивесть откуда человеку, без всяких связей и поручительства «благонадежных лиц».
Единственно, что оставалось ему, это обосноваться где-нибудь в селе, работать и делать то дело, ради которого послан сюда. Это было гораздо проще. Во-первых, в селах, из-за отсутствия мужчин, нужны были рабочие руки, во-вторых, не было той строгости, как в румынских учреждениях. Оккупанты смотрели-на пришлых, как правило, «бежавших с фронта», сквозь пальцы. Более того, они ставили себе в заслугу, что армейские люди дезертировали с советских фронтов, не желая воевать против них.
Вот так же и «бежавший с фронта» Костюченко обосновался в селе Байбузовке.
Оставаясь незаметным рядовым крестьянином, он присматривался к людям, вел с ними осторожные разговоры и подбирал верных для подпольной борьбы.
Хорошие люди — так назывались в народе все те, кто ненавидел врагов и искал пути К сопротивлению.
Перед парторгом ЦК Костюченко стояла сложная задача-узнать, в каких селах Савранского и соседних районов существовали подпольные группы, установить с ними связь и затем объединить в одну подпольную организацию.
Но в условиях режима, введенного оккупантами, это было трудно делать. Людям запрещалось без особого разрешения отлучаться от дома. Этим правом пользовались только немногие, те, кто состоял на какой-нибудь ответственной работе и пользовался доверием румынских властей.
Костюченко обдумывал, кто из крестьян мог бы помочь ему связаться с таким человеком, который пользовался свободой передвижения по селам и районам.
Старый колхозник Платон Нечитайло работал сторожем на баштане. Костюченко знал, что у старика убит на фронте единственный сын, а хату заняли оккупанты под сельуправу, выбросив его со старухой и невесткой с; двумя малыми ребятишками в комору.
Костюченко не сомневался, что Платон Нечитайло принадлежит к большой семье «хороших людей». Помимо этого, старик Нечитайло был коренной житель Байбузовки, знал эти места и людей. Костюченко решил поговорить со стариком и отправился к нему на бахчу.
— Добрый день, Платон Петрович! — поздоровался он, пожав руку старику.
— День добрый.
— Решил к вам в гости заглянуть.
— Милости просим.
— Угощайте.
— Вот все мое угощение. Выбирайте, что вам нравится.
— Нет, вы лучше меня понимаете. У вас все, наверное, по сортам?
— Это было когда-то. Теперь все как попало, потому не для себя люди работают.
Старик прошелся по бахче и выбрал арбуз.
— Этот, кажется, подходящий.
Арбуз действительно оказался сочным и сладким.
— Хорош, — похвалил Костюченко.
Разговор постепенно зашел о том, что больше всего волновало души, — о порядках, введенных оккупантами, о хороших людях.
— Таких людей много есть всюду. Но я вам скажу, хорошего человека, его не сразу узнаешь. К нему надо приглядеться как следует. Он, хороший человек, осторожный всегда, — резонно говооил дед Платон, всякий раз; подчеркивая слово «хороший». Видно, он так как нужно понимал значение этого слова.
Костюченко молча слушал, лишь изредка согласно кивая головой.
— Кругом шныряют, прислушиваются, так и норовят хорошего человека уничтожить, — старик наклонился к собеседнику и доверительно продолжал:
— Но я вам скажу, товаришок, как ни старайся, что ни делай эти гадюки, хороших людей все равно больше, и они не дадут — им тут долго хозяйничать.
Костюченко легонько положил руку на колено старика.
— Верно, хорошо вы сказали, Платон Петрович.
— А как же. Сила, она вся в народе, и он свое возьмет. Только нужно, чтобы все и чтобы вместе.
— А как же это сделать, чтобы всем собраться?
— А соберутся товаришок, — убежденно промолвил дед Платон, — в ком совесть есть и кто захочет — найдут друг друга.
— Понимаю и верю, что найдут. Но ведь трудно, и времени на это много потребуется. А ведь нужно скорее. Там гибнут люди, тут мучаются. Вот я, к примеру, хотел бы найти хороших людей. Я вижу — вы добрый человек, местный житель, места и народ здешний хорошо знаете. Укажите такого хорошего человека, который был бы и у румын в доверии.