26 [мая] — 6 июня 1943 г.
Эти дни проходили за работой в Штабе партизанского движения Украины, все ругался и добивался отправки боеприпасов и вооружения.
27 мая тов. Строкач вручил мне медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Кроме всего этого, добивался исправления[332] моей фамилии, которая была искажена в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1942 года. В Указе вместо Балицкого Григория Васильевича было напечатано Цалимкий Григорий Васильевич. Это получилось потому, что список о награждении передавался по рации — шифровкой. Правда, это было быстро исправлено, и 4 июня [я] получил в Кремле орден «Красной Звезды». После этого подготовился с группой к вылету, [но] погода была очень плохая, и поэтому пришлось долго сидеть в Москве. Нужно сказать, что, будучи в Москве, получил очень много хорошего, будет о чем вспомнить. Побывал и в театрах, видел «Вишневый сад» и «Комедианты», а вообще веселились каждый день. И так готовился к вылету, Балабай подготовил хорошую табачную посылку.
Тов. Строкач мне предложил, чтобы я со своим отрядом вышел на марш, на выполнение самостоятельного боевого задания — выйти в Карпатские горы. Со мной должен выйти секретарь Дрогобычского обкома КП(б)У тов. Хижняк[333]. Кроме этого, вызывали в ЦК КП(б)У по этому вопросу, где поставили конкретные задания. Я дал согласие, было подготовлено решение ЦК КП(б)У и также издан приказ Штаба партизанского движения Украины (для меня район действия Дрогобычская область).
5 июня 1943 г.
Было приказано выехать на аэродром и вылететь в тыл противника, группа подготовилась, но изменилось положение — погода ненастная. Пришлось отложить это дело. Ночью же пришлось погулять, водки достали 20 литров и 20 лит[ров] спирта. Гуляли крепко. По-партизански. Сегодня также был у девушки Лидии. Сегодня у Лиды была Танюша, Аленка, Оля, Полина и Роза. Гуляли поздно, пришлось задержаться у Лидуси лишь потому, что не было ночного пропуска.
6 июня 1943 г.
С самого утра получил приказание в 12 час[ов] выехать на московский аэродром, но через несколько минут получил новое приказание — отставить вылет до завтрашнего дня. Ну что же, пришлось отметить нелетный день. В этот день пришлось крепко поработать — выписать все необходимое для отряда и соединения (походные ремонтные мастерские и т. д.).
7 июня 1943 г.
В 8.00 часов со своей группой выехал на московский аэродром. В 14.00 час[ов] вылетели в г. Липецк. Летели к этой точке 1 час 30 минут. Сели благополучно, но очень печальная картина произошла почти на моих глазах. Самолет № 20 сел на липецком аэродроме хорошо, но, когда стали выгружать боеприпасы и взрывчатые вещества, в эту минуту получился сильный взрыв. В результате взрыва погибло 11 лучших людей — части человеческого тела разнесло на 600–700 метров. Разнесло полностью самолет, также погиб самолет № 18, который стоял метров 75 от самолета № 20, в котором получился взрыв. Самолет № 14, которым я должен вылетать в тыл противника, не был заправлен горючим, потому кое-как собрали горючее и [в] 20.30 час[ов] вылетели в тыл противника. По дороге во время перелета линии фронта враг стал обстреливать, кроме этого, появился самолет противника выше нас, поднялась тревога в самолете. Я и моя группа оказались в тяжелом положении, и не было парашютов, хорошо, что летный состав очень квалифицирован, быстро оторвался от самолета противника. Правда, когда поднялась тревога, мне капитан корабля тов. Слепнев предложил одеть парашют, который оказался лишний в самолете. Я категорически отказался одевать [его] не потому, что не хотел, а у меня чувство товарищества выше всего. Я ответил тов. Слепневу, что ну я одену, а мои товарищи погибнут, так погибать всем вместе, так было и сделано — парашют мной не был одет.
8 июня 1943 г.
В 2.00 утра самолет сделал благополучную посадку на партизанском (Сабуровском) аэродроме. Груз выгрузили, вместе с экипажем позавтракали, конечно, выпивка была. После чего стали подготавливаться к выезду в лагерь тов. Федорова. В расположение лагеря прибыли в 14.00. Место стоянки было изменено, от аэродрома до стоянки 2 км. Не заезжая к себе в отряд, с докладом поехал в штаб соединения, Федоров в это время был на р[еке] Убороть — купались. Коротко Федорову и тов. Дружинину я доложил, как было трудно добиваться того, чтобы отправили необходимый груз для наших отрядов. Тут же мне Федоров рассказал, что приехали тт. Строкач и Коротченко — секретарь ЦК КП(б)У, но сегодня их не было в нашем соединении, они были в соединении тов. Ковпака. Сегодня собирал всех командиров рот и взводов, политруков рот и взводов, проводили совещание, после чего каждому командиру и политруку дал по одному куску мыла, табак и папиросы.
Подходили командиры и бойцы-партизаны, и все интересовались, что делается в советском тылу, как живут рабочие, и служащие, и колхозники на большой советской земле.
9 июня 1943 г.
Сегодня с утра встретились с тов. Строкачом. В 10.00 были выстроены все отряды, тов. Строкач вручал командирам, политработникам и бойцам-партизанам ордена и медали. Настроение у партизан было исключительно хорошее. После этого тов. Строкач проверил силу партизан. Все отряды строем проходили по большаку с песнями. Нужно отметить, что до моего приезда [в] штаб соединения полностью взяли 3-ю роту с отряда им. Сталина и создали из этой роты кавэскадрон. Сейчас у меня осталось три роты, тов. Карпуша сейчас командует кавэскадроном. Сегодня этот кавэскадрон, очень интересный, ездит на своих собственных ногах.
10 июня 1943 г.
В штабе соединения было совещание всех командиров отрядов, комиссаров, командиров рот и политруков. На этом совещании все командиры отрядов сделали коротенькую информацию о подготовке к маршу. Тов. Строкач сделал замечание о том, что командиры отрядов мало критикуют штаб соединения. Вечером я получил записку от тов. Хижняка, где он пишет: «Тов. Балицкий, я со своей группой нахожусь в дер. Боровое. Прошу прислать три подводы под груз». Получив такую записку, подвод я не послал потому, что не было такой нужды. Но дело не в том, что не было нужды, а дело в том, что мой отряд не идет с ним. А по-видимому, пойдет [с] тов. Хижняком отряд им. Чапаева.
11 июня 1943 г.
Весь день готовились к маршу. В 17.00 построились и в 18.00 двинулись на марш по следующему пути: Боровое, Сологубов, Тонеж, стоянка, в 3-х км не доезжая Тонеж. На марш в 19.00 был зачитан приказ. Нас провожали тов. Ковпак, его комиссар Руднев, Строкач, Кузнецов — секретарь ЦК ЛКСМУ и другие ответ[ственные] товарищи. Прошли 27 км.
12 июня 1943 г.
В 2.00 час[а] утра прибыли на место стоянки и [в] 18.00 двинулись по следующему маршруту: Тонеж, Дзержинск и сделали остановку на дневку, севернее Дзержинска 4 км. Всего прошли 32 км. Народ не очень устал, бойцы всю дорогу пели веселые боевые песни. Народ отдохнул неплохо, готов двигаться и драться с противником.
13 июня 1943 г.
На место стоянки прибыли в 3.00 час[ов] утра, правда, место исключительно плохое, весь лес сожжен противником, не везде еще поросла трава. Плохо еще и то, что негде пасти лошадей. Трава имеется, но болотистая, которую не хотят кушать лошади. Народ отдыхает и готовится к дальнейшему движению. В 13.00 час[ов] дня собрали всех политруков и провели беседу с бойцами, как себя вести в Западной Белоруссии. Это необходимо было сделать, ибо сегодня мы переходили бывшую старую советско-польскую границу в районе Храпунь. Итак, в 18.00 часов движение на марш — Дзержинск, Храпунь, Валия и Дроздин, и здесь недалеко будет стоянка. Нужно сказать, что сволочи все же с нового пополнения вырываются. За этот период сбежало 3 человека: 1 с первой и 2 со второй роты. Работа проводилась очень большая, но это вовсе не повлияло на отдельных мерзавцев. Сволочи не хотят воевать против фашистской гадины, не хотят защищать свою Родину, не хотят мешать врагу, который сжигает населенные пункты, убивает невинное мирное население, бросает маленьких детей на костер. Вот хотя бы взять тот факт. В дер[евне] Тонеж немецко-фашистская сволочь созвала в церковь более 300 человек мирного населения, якобы [для] проверки паспортов. Крестьяне считали, что это на самом деле идет проверка паспортов, сошлись. Немецкие изверги истребили всех собравшихся в церкви крестьян и сожгли это большое культурное село. Проходя через это пожарище, мы, партизаны, отдали честь погибшим нашим братьям и сестрам. Все отряды возле братской могилы прошли по команде «смирно», равнение направо (на братскую могилу). Каждый отряд поставил на братскую могилу зеленые венки, я со своим комиссаром тов. Кременицким лично положили один венок. Когда все это делалось, крестьяне горько плакали и все в один голос говорили — что значит свои люди. Этот террор фашистская сволочь сделала 9 января 1943 г.
333
Хижняк Д.С. (1910–1943) — партийный и советский работник, участник партизанского движения на временно оккупированной нацистами территории СССР и Украины в 1941–1944 гг.; майор; родился в местечке Городище Петровского района Киевской области. В начале Великой Отечественной войны — секретарь Дрогобычского обкома КП(б)У по транспорту; в июне — декабре 1941 г. — выполнял поручения ЦК КП(б)У по эвакуации объектов народного хозяйства в советский тыл и по военно-дорожному строительству в Полтавской и Ворошиловградской областях. С января 1942 г. — прикомандирован к группе П.К. Пономаренко, потом работал в ЦШПД: помощником начальника отдела подготовки партизанских кадров, старшим помощником начальника 4-го отдела, начальником отделения, заместителем начальника отдела кадров ЦШПД. В связи с расформированием ЦШПД в конце марта 1943 г. откомандирован в распоряжение УШПД, утвержден ЦК КП(б)У уполномоченным ЦК по руководству подпольным и партизанским движением на территории Дрогобычской области, а в июне 1943 г. с присоединенным к нему партизанским отрядом им. В.И. Чапаева из соединения А.Ф. Федорова осуществил попытку перейти через тылы противника в Дрогобычскую область. На Волыни группа Д.С. Хижняка и отряд им. В.И. Чапаева были разбиты украинскими националистами. Сам Д.С. Хижняк был ранен и погиб.