Выбрать главу

Радио принесло известие, что наши войска заняли Степань — это 60 км от меня на запад. Теперь уже не так легко догнать Красную армию! Что делать без карт. Я даже еще не могу определить маршрута.

Сегодня ко мне заехали офицеры НКГБ, прибывшие работать в Людвипольском районе и Костополе. Они направлены сюда организовывать местную власть, и вполне естественно, что хотели познакомиться с обстановкой. Я беседовал с ними около 1 часа, обрисовал им обстановку. После этого у них настроение понизилось. Вначале они хотели иметь данные разведывательного порядка (заметки, записи, учеты и пр[очее]) о националистических элементах, которых, очевидно, имели в виду изолировать. Но после моей беседы увидели, что начинать работу следует не с бумажек, а с вооружения.

Я упрекнул их за беспечность и сожалел о том, что они не вооружены; они стали уверять в том, что имеют при себе пистолеты. На что я ответил, что это еще не оружие, если иметь в виду, что 9-го числа в соседнем селе бандеровцы (Белашувка) отравили 30 бойцов, [то же] в Моквине, да [еще] имеются ежедневные случаи обстрела из-за угла и в лесу. Несомненно, что ребятам следовало ехать сюда с автоматами и, кроме того, иметь при себе 10–20 винтовок. В противном случае они просто погибнут или, в лучшем случае, не смогут выехать никуда с квартиры.

Я не понимаю, как можно направлять в эту зону работников НКГБ без оружия и без команды? Правда, команды при умелом подходе к делу можно создать здесь, на месте, но необходимо оружие, особенно в этих краях, где большинство населенных пунктов — географическое понятие, определяющиеся только досточкой с надписью «Нова Гута», «Мишанувка», «Вилия», «Людвиполь» и т. д., да еще торчащие голые трубы, обгоревшие столбы да кое-где уцелевшие «журавли» колодцев показывают, что здесь некогда была «Новая Гута». А всего чаще в Людвиполе, где люди живут в куренях, которые еще надо отыскать в глубине леса, по которому рыскают рассеянные полицейские, легионеры, казаки, немцы и чаще всего бандеровцы. Какое легкомысленное отношение к организации власти в прифронтовой полосе![257] Кажется, уже можно было бы научиться кое-чему за эту войну.

Вечер 15 января 1944 г.

Наконец прибыл [отряд] [им.] Микоян[а]. Бог мой! Сколько они мне наговорили возмущения о том, как их там, в Овруче, в Олевске, манежили нераспорядительные и бестолковые работники складов и баз! Во-первых, оказывается, мой обоз ходил на станцию Стремигород, под Чеповичи, почти насквозь проехал Житомирскую область, что даром это еще ничего бы, но там ничего не оказалось, и ребята только зря прогнали коней. Во-вторых, вездесущие и всегда ничего не делающие Маликовы, Шитовы и иные забрали все грузы, в том числе много валенок и обмундирование, а на нашу долю не оставили ничего (опять они же делают погоду).

В-третьих, вместо немедленной отправки мой обоз там был задержан на N суток! (С ума сойдешь.)

В-четвертых, патрон[ов] [для] ППШ не дали, ротных мин не оказалось, автоматов вместо 200 дали только 50. ПТР вместо 10 — 5, пушек вместо 4–3, пулеметов совсем не дали, толу тоже, карт нет, радистов нет, а в общем — получили груз. Винтов[очных] патрон[ов] — 200 000, противотанковых— 1600, винтов[ок] — 300, автом[атов] — 50, мином[етов] 82-мм — 5, ротных — 5, пушек — 3, кроме того, 400 маек и 150 пар белья, которые отдал [отряду им.] Микояна, чтобы облегчить положение. Вот так меня вооружали и снабжали всегда. Не везет мне в этом. Всегда найдутся пройдохи, которые помешают, и всегда не было на базах людей, способных к выполнению приказов т[ов]. Строкача о снабжении Наумова. Я из своей скромности попросил только 200 автоматов. И вот не смогли дать. Шитов имеет 500 шт. автоматов, ему дали тоже 200. Что только будет делать с ними? Вчера он [со] своими войсками под звуки духового оркестра занял Березно, это тогда, когда Красная армия покинула его и находится в 50 км западнее его. Маликов тоже тут крутится и никак не выйдет. Этот додумался до того, что везет на автобусе пушку и маневрирует в течение недели от Мокре до Ст[арой] Гуты и обратно. Видно, что человек тешится техникой, не зная, как она используется.

Однако я доволен и этими грузами. С получением этих грузов соединение будет вооружено на 100 % и солидно подкреплено артиллерией, получено радиопитание, вернулся Гаврилюк с разведчиками. В общем, в моем полку прибыло и в доме «полная чаша». За патронами ППШ и ротными минами послал в Олевск дополнительно 30 подвод (75 км). Сказал, чтобы сумели вернуться 17-го вечером. Я ожидал, что Гаврилюк привезет мне теплых вещей. Увы… Не дали даже валенок, а у меня, как назло, — ревматизм. Отряд Микояна вернулся другой дорогой, не заходя в Городницу. 50 подвод ожидавшие его там были высланы напрасно. Сколько канители с этим грузом.

Я за это время прогнал на сотни км 100 + 50 + 30 = 180 подвод да конных 50 шт., итого — 300 шт. лошадей, результата не достиг. При этом сдохло около 12 шт. да отощали около 200. Швейцарский из Кодры еще не прибыл, вот то же — марш свыше 400 км он должен сделать, чтобы доставить карты, они теперь решают наполовину судьбу рейда.

16 января 1944 г.

Сегодня уже все вооружение было роздано до обеда. Ребята оживленно осматривают подарки Большой земли. Каждый отряд получил что-либо новое. Срочно скомплектовываются артиллеристы-минометчики. К пушкам делают подсанки и лыжи. Пока в ожидании карт я решил готовить выступление в мой далекий и весьма опасный рейд.

К 18 января Гаврилюк привез некоторые листы карт, и я весь день и вечер посвятил изучению карты. Окончил эту работу поздно ночью с распухшей головой. Горы, теснины, бездорожье и паутина коммуникаций, немецкие гарнизоны и гнезда националистов — вот тернистый путь моей третьей партизанской битвы.

Моего комиссара из Киева нет. Он, по моим расчетам, должен был прибыть 14 января, после 2-дневного пребывания в Киеве. Однако загостился. Вот человек живет на свете легко. Никогда ни о чем не думает, всегда хорошо, с большим аппетитом кушает и много пьет. При этом имеет бычачье здоровье (не сглазить бы). Вот так, напевая: «Под шкурку запустить, запустить», он в короткое время заработал орден «Богдан Хмельницкий», а ведь, честно говоря, не решил ни одной тактической задачи, не бодрствовал ни одной ночи, не ломал голову ни над одним вопросом и ни за что не отвечал, и никому не отчитывался.

Иногда я предлагал составить ему хотя бы одну радиограмму в штаб, он и того без моей помощи не мог. Вот и теперь, [когда] собираюсь в такой опасный путь, я не сплю, переживаю уже много ночей, а что он — ничего, он прокатится на мотоцикле до Киева и обратно, а потом посмотрит — правильно ли я путь без него решил и командовал. Конечно, будет правильно! О, он всегда был со мной согласен: «Мы правильно решали». А что касается громады политической работы, которую надо было проводить в порядке обеспечения предстоящего рейда, то об этом он не имеет понятия[258]. Вот вчера в «Червонном» отряде — случай самострела, вот к[оманди]р о[тряда] [им.] Хрущева просится на излечение, командир «Смерть фашизму» — давно уже болен, комиссар ранен, политрук роты «Червонного» женился на польке и зарегистрировал брак у местного ксендза, боец из бывших казаков изнасиловал женщину и расстрелян, в Киевском [отряде] подрались пьяные, в «Микояне» командир не разговаривает с комиссаром, а оба, вместе вкупе с нач[альником] штаба выпили медицинский спирт, оставив хирургию без необходимого средства.

вернуться

257

Следует отметить, что в начале 1944 г. ЦК КП(б)У и Москва недооценили масштабы деятельности ОУН-УПА в западных областях Украины и попытки повторной советизации этого региона встретили чрезвычайно сильное сопротивление украинских националистов и поддерживающего их местного населения. Борьба затянулась до середины 1950-х гг.

вернуться

258

ЦК КП(б)У и УШПД знали, что М.И. Наумов неоднократно проявлял недовольство работой своего комиссара С.С. Кищинского и поэтому, накануне Западного рейда, пошли ему навстречу и назначили комиссаром М.М. Тарасова, который был начальником медико-санитарной части и секретарем партийной комиссии соединения.