— Таков будет конец вашего вождя, — сказал я им.
Пинком подбросил остатки портрета под нос старшему лесничему и приказал порвать его на куски. Он старательно исполнил приказание.
— Из-за него все наши беды, — плаксиво выкрикивал он. — Хорошо жилось нам в родном фатерлянде, зачем было сюда идти?
При этом он колотил кулаками по обломкам портрета, разбивая руки в кровь. Я наблюдал за этой картиной не без удовольствия.
Минуту спустя появился «Казек», неся две новенькие двустволки.
— Разрешите доложить, там еще полно патронов, но мне не во что их брать.
— Отдай ружья товарищам из охраны. Патроны заберем в мешок.
«Казек» моментально понял, чего я от него хочу.
— Двустволки я отдал товарищам, — доложил он, вернувшись из сеней. Затем, стащив с подушки белую наволочку, ссыпал в нее сотен пять патронов.
— Где еще оружие? — строго спросил я у старшего лесничего.
Он клялся всем на свете, что больше ничего нет. Обыск подтверждает его слова.
Покидая лесничество, я приказал немцам не вставать с пола до трех часов утра. О времени им должен был напоминать будильник, который я поставил на стул перед ними.
Мы заперли канцелярию и сени на все запоры. На всякий случай под окнами я громко назвал несколько имен и отдал несколько приказаний несуществующему отряду.
В Ментков мы возвращались в приподнятом настроении. У меня за спиной висели три двустволки. «Казек» тащил наволочку с патронами.
До переправы через Вислу оставалось каких-нибудь пятьсот метров.
Удача притупила бдительность. Мы и не думали, что здесь, на берегу Вислы, в столь поздний час можно на кого-то наткнуться.
И вдруг прямо перед нами выросли три фигуры. Мы поставили оружие на боевой взвод. Через несколько шагов фигуры виднелись уже совершенно отчетливо.
— Полиция, — шепнул я «Казеку».
Первая мысль — бежать! Но бросить оружие? Слишком дорого оно нам досталось. Да в конечном счете мне и не удалось бы так быстро сбросить оружие. Немцы успели бы за это время открыть огонь. Я решил идти на риск.
— Хэнде хох! — выкрикнул я и выпалил из пистолета.
Немцы моментально открыли огонь. Я выстрелил еще раз. Один из жандармов заорал и пошатнулся. Я приник к земле. Двустволки страшно мешали мне. «Казек» бросил узел с патронами и кинулся к берегу Вислы.
Свет ручного фонарика прорезал тьму. В его круге я увидел лежащего на земле полицейского. Второй стоял в каких-нибудь двух шагах от него. Я прицелился. Сухой щелчок бойка вместо выстрела. Осечка. Одновременно погас свет фонаря, как будто мой пистолет был связан с его выключателем. Я выбросил патрон и поставил пистолет на боевой взвод. Снова осечка. Тут я услышал выстрелы «Казека» и побежал к нему.
В карманах у нас было по нескольку пачек патронов, захваченных в лесничестве. Мы бросились к Висле. Прячась под берегом и стоя в воде, мы открыли огонь из двустволок.
Со стороны дамбы нам отвечали выстрелы полицейских. Положение наше было отчаянным. За спиной глубокая река, впереди — немцы. Пули со свистом проносились над нашими головами, шлепались в воду. И тогда страх толкнул меня на хитрость. Я принялся криком сзывать несуществующих товарищей и отдавать им приказы.
— «Войтек», «Франек», «Валек» — влево! «Казек», «Тадек», «Антек» заходите справа!
В ивовые кусты я швырнул несколько камней, имитируя перебежки партизан. Мы с «Казеком» сделали еще несколько одиночных выстрелов. Нападение — лучший вид обороны. Договорившись с «Казеком» о пароле и отзыве, чтобы случайно не обстрелять друг друга, я подался вправо, «Казек» — влево. Двигаясь по дуге, я добрался до подножья дамбы примерно в том месте, откуда вели огонь немцы.
То же самое, только с другой стороны, сделал «Казек». С криками «Ура! Гранаты к бою! Огонь!» — мы выбежали на вал, ведя огонь из ружей. Я продолжал выкрикивать первые пришедшие в голову имена.
Однако атаку нашу никто не отражал. Жандармов и след простыл.
— Конар, — услышал я голос «Казека».
— Кора, — отозвался я.
Мы побежали к тому месту, где «Казек» бросил наволочку с патронами. Она лежала нетронутая.
Схватив ее, бегом пустились вниз по реке к броду у Малы Менткова. По пути наткнулись на шлюз в дамбе. Открыв его запор и подложив камни, примостили на них наволочку с патронами. Затем спустились ниже по реке. Наконец «Казек» немного сбавил темп.
— Здесь, — сказал он и полез в воду.
Ружья и шапки с патронами мы держали высоко над головой.
Мой товарищ, более высокий, чем я, шел легко, мне же вода была по шею, и сильным течением меня начало сносить. Я крикнул «Казеку». Тот подал мне двустволку и, держась за ее ствол, я кое-как добрался до другого берега. Выйдя из воды, мы стучали зубами от холода, мокрая одежда сковывала движения, но скоро на бегу разогрелись.