— О тебе, дрянь, знают даже партизаны в Хелмеке, так что тебе незачем дожидаться свободы, потому что тебя… сына, повесят.
Подобное же произошло с капо Гонсёровским в Биркенау. Брата его привезли в лагерь из Андрыхова. Я был свидетелем их разговора в блоке 17 в Бжезинке:
— Стефан, о тебе плохо отзываются ребята из леса, грозятся повесить тебя.
Под впечатлением этого разговора Гонсёровский переменился к лучшему…».
Удельный вес Силезии к тому времени возрос как в военном, так и в экономическом потенциале Германской империи. Наши люди, работавшие на фабриках и в шахтах, сообщали об увеличении выпуска продукции. Строились новые важные объекты: химический комбинат ИГ-Фарбениндустри в Дворах подле Освенцима, электростанция в Явожно и другие. Лихорадочно расширялись железнодорожные товарные станции и железнодорожные линии в Щаковой, Дзедзице и Мысловице. В Силезию прибывали все новые партии немецких специалистов. Строились филиалы трудовых лагерей при шахтах и фабриках, где использовался труд заключенных разных национальностей.
Усиленный приток немцев в Силезию сильно затруднил нашу борьбу.
Одновременно с введением охраны железнодорожных путей жандармерия и Ландвахе приступили к усиленному надзору за всей территорией. Начались допросы рабочих, которых подозревали в сотрудничестве с «бандитами», орудующими в окрестностях. Было арестовано много железнодорожников и без всякого доказательства вины отправлено в освенцимский лагерь. В июле усилили охрану линий на главных магистралях при помощи военных патрулей, расставленных через каждые 200 метров и вооруженных в числе прочего даже пулеметами. В этих условиях битву за рельсы пришлось приостановить.
ЩУПАЛЬЦА ГЕСТАПО
Свою деятельность мы в то время сконцентрировали на выпуске газет и создании новых групп Гвардии Людовой.
Работой этой были заняты почти все гвардейцы отряда имени Ярослава Домбровского. Поодиночке, снабженные фиктивными документами, рассчитывая на собственную изворотливость и везение, ходили мы в район. Оружия с собой не брали, поскольку в любой момент могли столкнуться с гитлеровцами. За ношение оружия была одна кара — смерть. Насколько же спокойнее и бодрее чувствовали мы себя на выполнении боевого задания, находясь среди товарищей и с оружием в руках.
В ближайшее воскресенье после диверсии на железной дороге «Юзек» получил задание отправиться в Бычину на встречу с секретарем подокруга «Олеком». Он должен был передать ему несколько экземпляров последнего выпуска «За Вольносць», получить приготовленную для нас литературу и обсудить некоторые организационные вопросы. «Юзек» уже неоднократно выполнял такие задания. В отряде он был с ноября 1942 года и среди товарищей приобрел репутацию опытного партизана.
В воскресенье около полудня «Юзек» появился у «Олека». Будучи непосредственным участником всех июньских диверсий, он доложил секретарю о том, как они протекали. А от секретаря узнал, сколько радости и надежд вселили эти диверсии в сердца польского населения. В глазах местного населения каждая наша диверсия приобретала сказочные размеры. Мы, партизаны, еще не понимали тогда, какое огромное облегчение приносила людям любая весть о наших, хотя бы и мелких успехах в борьбе с оккупантами.
Объясняя положение на фронтах военных действий, «Олек» горячо и живо рассказал «Юзеку» о переломе на восточном фронте. Он перечислял названия населенных пунктов и районов, которые еще так недавно геббельсовские сводки фюрера называли в победных отчетах. Десятки эти населенных пунктов снова оказались в руках Красной Армии. Много хороших и утешительных вестей нес «Юзек» своим товарищам по отряду. Часть этих известий содержалась в подпольных газетах, которые секретарь передал «Юзеку». Тот сунул их под рубашку и, распрощавшись с «Олеком», тронулся в обратный путь. До леса оставалось чуть более двух километров, а там уже можно было чувствовать себя в безопасности. Прекрасная июльская погода как бы приглашала отдохнуть, оторваться хоть на миг от повседневной солдатской службы. Тем более что для этого предоставился подходящий случай. По пути к лесу, на лужайке возле мельницы, он заметил группу местной молодежи, которая устроила танцы под гармошку на траве. Следует заметить, что подобные развлечения были полякам строго запрещены. Запреты эти молодежь не соблюдала и тайно собиралась поразвлечься.