«Юзек» поддался общему настроению. Он свернул с полевой тропинки и смешался с группой молодежи.
Позднее мы узнали, что в то самое время, когда «Юзек» отправился в обратный путь, на другом конце деревни, в бывшем домике ксендза, где теперь размещался пост немецкой жандармерии, обервахмайстер Рихтер заканчивал обед со своими подчиненными. У них тоже был повод для хорошего настроения. Что там ни говори, а пока удавалось избегать отправки на восточный фронт. Страх перед посылкой на советский фронт, перед Красной Армией, уже тогда был повсеместно распространен среди немцев. Поэтому обервахмайстер Рихтер всеми силами пытался доказать вышестоящему начальству необходимость его пребывания в Бычине. Завершая трапезу, обильно приправленную водкой, немцы решили отправиться на осмотр подвластной им территории. Уже издалека услышали они звуки гармошки. Танцующие тоже заметили жандармов. Произошло всеобщее замешательство.
«Легальные» гвардейцы, которых здесь случайно встретил «Юзек», советовали ему бежать вместе с жителями в деревню. Он не послушался, полагая, что в поднявшейся суматохе ему удастся добраться до леса. Однако он просчитался. Жандармы, вмешавшись в толпу, раздавали направо и налево удары прикладами, как вдруг заметили человека, удаляющегося в одиночестве в сторону леса. «Юзеку» предстояло преодолеть около 800 метров. Они бросились в погоню и, стреляя на ходу, догнали его у самого леса. У «Юзека» имелись выданные лесничим Абсторским документы на чужое имя, в которых значилось, что он является рабочим на лесоповале. Не рассматривая документов, его повели обратно. Обервахмайстер приказал отвести «Юзека» на пост. Выбрав удобный момент, «Юзек» сумел вытащить из-за пояса конспиративные газетки и воткнуть их в штанину брюк. Пачка бумаги с каждым шагом спускалась все ниже и наконец упала на землю. Жандарм, сопровождавший «Юзека», ничего не заметил. Только участницы трапезы, следовавшие за ними на некотором расстоянии, заметили лежащие на земле бумаги. Они тут же сообщили об этом немцам, и Рихтер моментально сообразил, что к чему. Он подскочил к «Юзеку» и, обзывая его бандитом и польской свиньей, принялся бить. Теперь уже «Юзека» повели на пост двое конвоиров. Там и начали его впервые допрашивать. Страшное избиение не дало никаких результатов. Он упрямо повторял: «Ничего не знаю, никого не знаю, газетки не мои, я нашел их на дороге» и т. д. По истечении нескольких часов Рихтер, поняв, что так он ничего не добьется, прервал допрос. «Юзек» без помощи уже не мог держаться на ногах.
В ту же ночь гестапо переправило его в тюрьму в Мысловице как особо важного и опасного преступника. Его немного подлечили, а потом пошли допросы профессионалов из катовицкого гестапо, которые специально ради таких случаев приезжали в мысловицкую тюрьму. Несмотря на пытки, гестаповцам не удалось ничего вытянуть из «Юзека». А ведь знал он много: расположение бункера, его состав, вооружение, семьи партизан. С самого начала существования отряда он был с нами. Он не предал, хотя, по всей вероятности, такой ценой мог спасти себе жизнь.
О его героическом поведении на допросах и в тюрьме нам потом рассказали товарищи, которым удалось выйти из гестаповских застенков. Гестаповцы, видя, что ничего от него не добьются, отправили его в освенцимский лагерь и там 29 ноября 1943 года убили.
Так погиб первый наш товарищ-гвардеец — партизан отряда имени Ярослава Домбровского, «Юзек» — Юлиан Рембеха, сын рабочего класса Хжанова.
Через несколько дней после ареста «Юзека», ближе к вечеру, я отправился к «Адаму». Здесь я должен был встретиться с «Болеком». Мне хотелось обсудить с ним положение в районе и наши задачи.
Неподалеку от дома лесника я остановился. «Нелегальная» жизнь приучила меня к осторожности, которая успела войти в привычку. Однако ничто не нарушало лесной тишины. Я защелкал по-птичьи, условным сигналом давая знать «Адаму», что прибыл. Выждал минуту, но «Адам» не выходил. Внезапно откуда-то со стороны до моего слуха донесся странный шелест. Я пригляделся. Мгновение спустя шелест повторился. Мне показалось, что кто-то крадется ко мне. Я чувствовал, что мне грозит опасность. Рывком поставил пистолет на боевой взвод. Вдруг со стороны дома лесника до меня донесся крик:
— Хальт! Хэнде хох!
Два жандарма выскочили из дома, паля из автоматов. Я бросился бежать под защиту деревьев. Пули щелкали вслед за мной, отрывая куски коры, срезая ветви деревьев. К счастью, ни одна из них меня не задела. Проскочив через небольшой пригорок, низинкой помчался в сторону Хелмека. Выстрелы раздавались все реже и дальше.