По нашему плану операция должна была завершиться к восьми часам, сейчас было уже около девяти. Наконец они появляются. Приезжают в санях, щегольски щелкая кнутом, — настоящие рождественские катания. «Вицек» с гордостью объявляет, что задание выполнено и что попутно захвачен пистолет. Сани были нам больше не нужны, и мы оставили их поблизости от Бабице.
Следы на глубоком еще, хотя и таявшем, снегу отчетливо указывают направление нашего отряда, могут немцы использовать и собак. Все это вынуждает нас отходить лесом к тропинке, ведущей из Менткова. Здесь часто проходят люди, и тропинка хороню натоптана. Потом прыгаем в ручеек, впадающий в речку. Пройдя метров триста по размокшему дну ручья, выбираемся на берег. В резиновых сапогах хлюпает вода.
Все это время мы кружили вокруг Жарок на расстоянии не более двух километров. Под конец мы устроили привал в каких-нибудь полутора километрах от места нападения, но уже по другую сторону деревни. Мы знали, что немцы будут нас искать где-то в районе Бабице, поскольку вначале мы отходили именно туда. Но там они могли найти только коня да сани.
Район был оцеплен, но нас искали вдалеке от места происшествия, а мы все время находились рядом. В рощице мы переждали до вечера, а вечером, воспользовавшись тем, что рабочие идут на шахту «Янина» в Либёнже, двойками, соблюдая определенную дистанцию, добрались до бункера.
Все добытые карточки, общей стоимостью на 100 000 марок, я через двух партизан передал «Роберту». Через три дня он лично вынес нам благодарность и поздравил. Это было для нас большой радостью. Теперь следовало заняться гитлеровскими агентами.
Наша разведка донесла, что немцы пользуются помощью предателей для того, чтобы установить имена участников операции. Товарищи из Либёнжа и Жарок чувствовали, что за ними наблюдают и следят.
Мы приняли решение о ликвидации пяти агентов, в первую очередь наиболее опасных. За две ночи группы отряда имени Ярослава Домбровского провели пять операций. К сожалению, расправа с агентами не вполне удалась. Только двое из них были ликвидированы, один ранен, а остальных двух не застали дома.
Несмотря на это, наши действия произвели должный эффект. Из отчетов и донесений было ясно, что предатели жили теперь в страхе перед ожидающей их карой. Полиция неистовствовала. Усилились проверки населения. На всех дорогах появились патрули, врывавшиеся по вечерам в дома. Принимались и другие всевозможные меры.
Итак, нам удалось расшевелить немцев в Хжановском районе. Теперь я мог перебазироваться в Заглембье. Я отправился туда вместе с «Вицеком».
ОСВОБОЖДЕНИЕ «МУШКИ»
Собрав девять человек из Домбровского бассейна, мы приступили к строительству бункера в лесу над самой Пжемшей в Высоком Бжеге. Бункер был отстроен за сутки. Кроме известных уже мне товарищей: «Кропки» — Юзефа Бартоша и «Вацека» — Яна Хахола, в бункере оказалось и несколько других аловцев из бассейна, в том числе «Сковронек» — Станислав Клосовский, «Трок» — Эдмунд Марцеля, «Малы» — Эдвард Хмелевский, «Зимны» — Юзеф Гах, «Габрысь» — Юзеф Карковский. Группа из Высоки Бжега вошла в состав отряда имени Я. Домбровского и была третьей самостоятельной партизанской единицей на территории Хжановского подокруга.
Несколько позднее в рядах группы Высоки Бжега оказался также и главный герой знаменитого побега из острогорской тюрьмы «Мушка». Меня все время мучила мысль, что, может, я не все сделал для того, чтобы облегчить и ему бегство. Поэтому я особенно обрадовался, когда узнал, что его удалось отбить. Он был благодарен, что я не воспользовался тогда оружием, поэтому немцы не придали большого значения его аресту. Ему было разрешено даже выходить на работы за стены тюрьмы. Это было очень выгодно для нашего плана. Интересно рассказал об этом побеге «Сковронек» — Станислав Клосовский:
«Арест «Мушки», всеобщего любимца и товарища по борьбе, явился для нас тяжелым ударом. Стефаниковой-Баранской и «Крысе» — Аделе Моравец удалось установить, где содержится «Мушка». И даже получить с ним свидание. Из их рассказа следовало, что его посадили в острогорскую тюрьму и, что более важно, еще не «обрабатывали». Работает на постройке стены вокруг тюрьмы, но, к счастью, не переодет пока в арестантскую форму. Они передали «Мушке», что 1 апреля будет предпринята попытка вырвать его из тюрьмы. Требовались два добровольца. Первым вызвался я, вторым был «Рысек» — Адам Тондус. Мы в общих чертах составили план операции. На следующий день мы с «Рысеком» отправились в Сосновец, чтобы на месте ознакомиться с положением дел и окончательно решить, как нам действовать.