Мальчик насторожился.
— Допустим, есть такой отряд — пионерский или комсомольский, безразлично. Как бы ты его назвал? Имя ему какое присвоил бы?
— Имя? — переспросил Иван и, не задумываясь, сказал: — Павла Корчагина.
— Корчагина? — спросил я, сделав вид, что впервые услыхал такое имя. — Это кто же такой?
— Не знаете? Корчагина Павла не знаете? — удивился мальчик. — «Как закалялась сталь» читали?
— Читал, — признался я.
— Ну?..
— Ах, да-да, Павка, Корчагин Павка…
— Нет, Павел, — перебил меня Кузьмич и настойчиво произнес, — Павел Корчагин.
Я решил не спорить с Кузьмичом и спросил его о товарищах.
— А они что делают, пионеры, тоже коров пасут?
Я думал, что Иван Кузьмич обидится пуще прежнего, но мой вопрос его ничуть не возмутил. Совершенно спокойно он ответил, что, действительно, многие пасут отрядный скот и что это дело такой же важности, что и немцев бить. Тут же, впрочем, он добавил:
— Когда надо — мы скот пасем, а в другой раз ещё кое-что делаем…
Я стал упрашивать Кузьмича рассказать о том, что они ещё делают в отрядах, но ему, видимо, не хотелось об этом говорить.
— Эй, Маркиза, не ходи туда, дура-а-а! — закричал он вдруг на черную корову, которая мирно паслась на опушке. Провортго вскочив, он вскинул винтовку на ремень и побежал к корове.
Я смотрел вслед Ивану Кузьмичу и размышлял: «Дитя войны! В огне жестокой борьбы ты начинаешь самостоятельное существование, суровую школу придется тебе пройти…» Я подумал о его родителях. Где они? С кем мальчик пришел в отряд?
Несколько дней спустя мне рассказали историю Ивана Кузьмича. Жизнь этого мальчика отличалась от жизни других детей прежде всего тем, что он был круглым сиротой. Ещё в 1937 году, когда Ивану не было и семи лет, он потерял отца. Отца его, председателя колхоза, из-за угла убили враги народа. Мать не смогла перенести горя, тяжело заболела и вскоре умерла.
Родителей заменили дядя и его жена. Но чувство того, что он сирота, и грусть о родителях долгое время не покидали мальчика. Может поэтому и рост его замедлился, а сознание не по летам быстро зрело, может поэтому он был скуп на слова. Даже детская шалость завяла в нём, не успев расцвести.
Дядя и тетя относились к Кузьмичу, как к родному сыну, и хотели воспитать его советским человеком. Он ходил в школу, был отличником, стал вожаком пионеров. Кто только в колхозе «Молдова сочиалистэ» не знал приемного сына Азаренкова! Только начали сглаживаться в детской душе Ивана рубцы печали, только стал он забывать сиротское горе, как опять приключилось новое несчастье.
В один из хмурых осенних дней в деревню ворвались немцы. На деревенских улицах появились чужие машины, застрекотали мотоциклы, солдаты в железных касках с нарисованными на них белыми черепами вламывались в избы, расправлялись с неугодными им жителями деревни. В первый же день они схватили приемного отца Ивана Кузьмича, затем настала очередь тёти. Ивана приютил старый дед. Потянулись страшные дни. Один за другим из деревни исчезали мужчины. Немцы говорили, что их уводили в город на допрос, потому что с первых дней в окрестных лесах появились партизаны. А над оврагом за деревней начали кружиться вороньи стаи, по ночам завывали волки.
Ребятишки первыми увидели, как вороньё долбит трупы убитых немцами односельчан.
Ванюша встретился с товарищами, дети пошептались, и однажды на деревне начался переполох. Гитлеровцы обнаружили, что у нескольких машин сырой картошкой забиты выхлопные трубы. За эту «диверсию» поплатилось около десятка взрослых, и мальчик опять помрачнел. Дед знал, кто забил выхлопные трубы. Он сказал Ивану: «Это — шалость, проку в ней нет… Ты бы вот лучше ружьишко достал…» Ивану не нужно было дважды говорить. Он улучил подходящий момент и стащил у вздремнувшего часового винтовку. Немцы произвели в селе повальный обыск, но винтовку не нашли.
Прошел месяц. Однажды на подступах к селу завязался бой. На село начали наступление партизаны. Иван ещё спал в этот час, и дед поднял его с постели.
— Внучек, наши пришли, давай ружье, — торопил дед. С внуком он залег на крыше сарая.
Некоторое время, не выдавая своего присутствия, они следили за ходом боя. А затем дед с тыла открыл огонь. Он был хорошим стрелком, бил на выбор. Иван подавал патроны. У врага началось смятение. К этому времени партизаны уже ворвались в село, отчетливо доносилось «ура», видны были бойцы, перебежки за домами Дед и внук вышли из засады, ринулись врукопашную. В момент, когда исход боя был решен и одержана долгожданная победа, дед упал, сраженный вражеской пулей.