— Иван Кузьмич! — говорил я, со всей силой сжимая от радости и потрясая могучую руку парня.
— Нет, Ванюша, — подчеркнуто ответил молодой человек. — Ванюша теперь меня зовут, — повторил он взволнованно.
Широкую грудь парня украшали орден Ленина, партизанская медаль и комсомольский значок. Я любовался моим другом, осматривал его с ног до головы, не находя слов. Я почему-то вспомнил наш разговор о Павке Корчагине и, улыбнувшись, спросил:
— Ну, а как Павел Корчагин?
Он понял меня, тоже улыбнулся и ответил:
— Павка! Хорошая книга!
Нас обступили друзья и знакомые. Оркестр заиграл «Молдованеску». Девушки потянули Ванюшу в круг. Начинался хоровод.
— Ну, а планы какие, что придумал нового, Ванюша? — спросил я.
— Паровозы буду строить! Надумал стать инженером.
ПО ПУТИ НА ЖИТОМИРЩИНУ
Мы — я и двое радистов — шли на Житомирщину, где должны были выполнять специальное задание командования. Шли медленно, большей частью по ночам. В сёла заходили редко, только в случае крайней необходимости. Кругом был враг.
Полтавщина встретила нас дождями. Похолодало, дороги испортились, слякоть, грязь до колен.
Решили зайти в деревню, которая, по свидетельству полевой карты, называлась Локоть. Она стояла на крутом берегу узкой, но довольно глубокой речушки. Брода мы не нашли, лезть в воду в одежде не решались, хотя давно уже промокли с головы до ног. Раздеться и плыть тоже задумаешься — неизвестно, что ожидает там, за рекой. «Близок локоть, да не укусишь», — пошутил один из радистов.
Надвигались сумерки, дождь не переставал. Мы осматривались по сторонам, не отыщется ли копна сена, чтобы залезть в неё и погреться. Но, как на зло, ничего вокруг, кроме желтой осенней осоки да голых кустарников.
Неожиданно послышался приглушенный оклик:
— Товарищи!
Невдалеке кто-то стоял и манил нас рукой. Радисты вскинули пистолеты, а я пошел на оклик. Передо мной был мальчик лет тринадцати — мокрый, посиневший, точно он вынырнул из воды.
— Ты кто и откуда взялся? — спросил я его.
— Кладки послали показать. Я — Володька, — ответил он бойко.
— Кто же тебя послал?
— Дядько мой, Федько. «Володька, говорит, чуешь? За рекой наши идут. Ступай покажи им кладки».
— Как же это он узнал, что мы ваши?
— Он на вас в бинокль смотрел. Он — бригадир колхоза. Сам тыждень як до дому вернулся. Скот гонял, да в какое-то окружение попали… Ну, ходимте скорее к кладкам, а то темно будет, — поторопил он нас.
Володька оказался юрким словоохотливым пареньком. Мы пошли за ним. Думаю, что нас расположил его слишком детский вид. Без шапки, в изодранном, не по его росту ватнике, он волочил по грязи большущие башмаки, почти не поднимая ног. По тому, как он говорил, можно было догадаться, что подбородок у него трясся и зубы стучали от холода.
— Где же твой дядька бинокль взял? — спросил я, заинтересованный таинственным дядькой.
— У меня. Я ему и револьвер дал и еще газету… Такую газету!..
— Да ты что же, выходит, вроде начальником боепитания у своего дядьки служишь?
— Что? — не поняв военной терминологии, ответил Володька. — Тут всего достать можно, была бы охота. И у меня револьвер есть с патронами, — признался он.
Я легонько дернул парнишку за мокрое ухо:
— Зачем же ты об этом рассказываешь кому попало?
— А вы не кто попало, вы — командиры. Я за вами подсматривал. Хоть дядька и сказал, что вы наши, а я и сам проверял вас. Я даже слышал, как вы разговаривали про немцев. А так я вам и носа своего не показал бы, не то что кладки.
— Ого, да ты, видать, осторожный малый…
— А как же. Здесь рот не разевай — немецкая оглобля въедет…
Мы переходили дорогу, спускавшуюся к речушке.
— Вот тут был мост, — показал Володька. — Мы его сожгли и сваи повыдергивали, чтоб фашисты в деревню не прошли. Тут бой две недели шел, всё вокруг гудело. Мы, деревенские, тоже красноармейцам помогали…
Володька рассказал нам, что видел и пережил. Фашисты бомбили деревню с самолетов, расстреливали из артиллерии и минометов. Деревня горела, но её никто не хотел покидать. Люди верили в силу нашей армии.
Володька руководил нашей переправой. Перекинутые через речку три жерди назывались кладками. Они скрывались в воде, были скользкие, гнулись под нами. Приходилось балансировать руками.
— Немцы про них ещё не знают, — сказал Володька, когда мы достигли противоположного берега.