Морщась от этих слов, один из «гостей» подошел к старику, достал сигареты и предложил:
— Закури, старина, сигареты-то первый сорт. Покурим и поговорим по душам.
— Не куривал таких, к самосаду привык.
— Ну ладно, деду, ты, видно, наш человек… Так вот, мы свои люди… из самой Москвы и точно не знаем, где сейчас наши братья по оружию. Начальство сказало, что любой из этой деревни доведет до местных партизан. Помоги нам встретиться с ними, — медленно начал рыжий толстомордый парень лет тридцати.
Слушая эти слова, старик думал:
«Странное дело, пришли партизанить из-под Москвы, а сигареты фрицевские курят. По дворам шныряют… да все в новой одежде». Потупив взор, как бы раздумывая, дед увидел на всех «гостях» новые немецкие сапоги. «Тут что-то не так», — заключил он в недобром предчувствии. «И влип я, как кур в ощип, — с горечью подумал он. — За всю жизнь впервые так глупо в дураках остался».
Старик недоуменно пожал плечами и отрицательно покачал головой:
— Дело это секретное, военное. Какой дурак скажет темному мужику о своей стоянке. Откуда мне это знать?
— Жаль, что не хочешь помочь найти дорогу к ним. А скажи, к кому в деревне они чаще заходят? Назови хоть одного, на кого положиться можно? Назови место, где прячутся жители? Скажи. Мы отблагодарим, — продолжал рыжий.
Дед молчал. Ничего не добившись, переодетый полицай рявкнул:
— Значит, ничего не знаешь, большевик? — и перевел разговор немецкому офицеру.
Немец медленно встал, подошел к деду, вынул пистолет и, ткнув дулом в лицо, сказал:
— Сволочь, говори правта, или я стреляйт твой морта!
— Ты это умеешь, гад ползучий, — старый патриот люто сверкнул глазами на врага. И тут звериные выродки, не выдержав, набросились с кулаками на него. Избитого до полусмерти и окровавленного деда гитлеровец приказал связать и бросить до утра в сарай.
Как только немцы и полицаи улеглись спать, тринадцатилетний внук деда пробрался к нему через сеновал. Всю ночь он отпаивал дедушку и прикладывал к его лицу мокрые тряпки.
Старик, придя на рассвете в сознание, сказал внуку, что нужно предупредить жителей и партизан о немецкой ловушке. Стоит им прийти в деревню, и они могут попасть прямо в засаду переодетых фашистов.
— Придется тебе, милок, сейчас же бежать, — сказал он внуку.
Но случилось так, что мальчик, едва выбравшись из сарая, нарвался в огороде на полицая и был схвачен. Немцы очень обрадовались. Едва державшегося на ногах старика и его внука вывели во двор. Гитлеровский офицер, наведя на них пистолет, через переводчика сказал:
— Дед, прикажи мальчику пойти в лес и передать жителям, что в деревню пришли свои, партизаны, опасности нет, мы никого не тронем, и пусть все возвращаются. Если ты не пошлешь внука, то мы убьем его. А ты, малый, иди и приведи мужиков, а не то мы расстреляем деда. Понятно?!
Выпрямившись из последних сил, старый белорус внимательно посмотрел на притихшего внука и тихо сказал:
— Беги, внучек, в лес, ты знаешь куда, и скажи добрым людям, пусть не боятся возвращаться… разве не видишь, тут свои, партизаны…
Внук горестно моргнул глазами, полными слез. Они поняли друг друга. Как выяснилось потом, немцы сначала хотели послать с мальчиком свою группу и силой привести жителей. Но побоялись нарваться на партизанскую засаду и к тому же очень надеялись, что запуганный ими внук не выдаст их.
Все это и рассказал прибежавший к встревоженным односельчанам мальчик, а нам поведал задержанный крестьянин.
Отряд настороженно продолжал свой путь. Тяжелые ноши, жара, тучи комаров и слепней вконец измотали партизан. Их лица почернели и осунулись. Многие с большим усилием двигали отекшие или потертые до крови ноги, поднимая черную торфяную пыль. Она толстым слоем покрыла обувь, пропитала одежду и волосы, забилась в носы и уши.
А впереди — в долгожданной деревне — притаился враг, о конечных планах которого нам ничего не было известно. Возможно, прижавшись к земле в густом кустарнике, с пулеметами наготове, он поджидает нас в засаде. Мы с тревогой посматривали по сторонам, прикидывая, что предпринять, если внезапно появится противник. Слева и справа топкое болото, осока выше роста человека и непролазные колючие заросли, а дальше заболоченный лес. Пришлось бы под вражескими пулями отходить назад вдоль канала. Такая перспектива не сулила ничего хорошего.
Однако, пока впереди действовала разведка, непосредственной угрозы отряду не было. С большой осторожностью разведчики и несколько присоединившихся колхозников-проводников добрались до опушки леса перед деревней и около часа наблюдали за ней, но противник ничем не выдавал себя.