Партизанская колонна форсированным маршем продолжала двигаться дальше.
Хорошо над чудесной речушкой У бортью возле белорусского села Милашевичи, где остановилось соединение, чтобы дать отдых бойцам и подготовиться к новому далекому рейду.
Днем свободные от боевых операций партизаны чинили обувь, одежду, ковали лошадей, ремонтировали повозки и упряжь, а тихими весенними вечерами собирались на зеленых полянах, и над рекой звенели песни.
Часто в подразделениях пели любимую песню комиссара Руднева «В чистом поле, в поле под ракитой», которую он принес еще с фронтов гражданской войны.
незаметно приблизившись к певцам, подтягивал комиссар мягким приятным тенором.
Вместе с комиссаром с особенной приподнятостью и чувством пели русский Иван Бывалин, украинец Володя Янченко, белоруска Лена Казека, татарин Агалян Валиев, грузин Давид Бакрадзе, таджик Бобод-жан Камолов, поляк Владислав Процкий, словак Андрей Палыпа, венгр Ференс Лукач, румын Мариам Томас, и в их воображении вставали сказочные богатыри — бессмертные рыцари революции и гражданской войны, звали вперед, на новые подвиги.
Эта песня полюбилась бойцам всего соединения. Ее часто пели в походах и на привалах.
Особенно радостными для партизан были дни, когда обозники, возвращаясь с аэродрома, вместе с оружием и боеприпасами привозили почту с Большой земли: свежие газеты и журналы, письма…
Почти все получаемые письма читались коллективно. Каждое прочитанное письмо вызывало много разговоров, навевало воспоминания, раздумья. Все партизаны от души радовались за товарища, получившего весточку от родных и близких людей. Но были бойцы и с хмурыми лицами, измученными душевной болью. Это товарищи, чьи семьи были зверски уничтожены немецкими оккупантами. И личное горе, боль непоправимой утраты становились особенно чувствительны именно в те минуты, когда их товарищи получали известия из дому.
Тогда к опечаленному бойцу подходил комиссар и, подавая белый треугольник, подбадривающе говорил:
— Не печалься, Ванюша, и о тебе не забывают на Большой земле.
Взволнованный и польщенный таким сердечным вниманием, партизан раскрывал письмо с адресом «Самому отважному и молодому бойцу», а голос Руднева уже слышался в расположении другого подразделения:
— А это тебе, Приходько, девушки с Большой земли весточку прислали.
И какой радостью, каким восхищением озарялись еще минуту назад печальные лица бойцов, когда они читали полученные письма!
— Читай, Иван, вслух! Громко читай! — окружали счастливчиков товарищи, — и он, часто сбиваясь от волнения, читал:
«Самому отважному и молодому бойцу.
Добрый день, дорогой незнакомый товарищ! Пишет Вам тоже незнакомая и самая обыкновенная девушка. Но я надеюсь, что, завязав переписку, мы останемся друзьями навсегда.
До войны я жила в Сумах, училась в девятом классе. Отец мой погиб на фронте еще в первые дни гитлеровского нападения. Когда к нашему городу приблизился фронт, мы с мамой и двумя младшими сестричками эвакуировались на восток. В дороге на эшелон, в котором ехали сотни беззащитных женщин и детей, наскочили немецкие самолеты. И я осталась одна: во время бомбежки погибли моя мама и сестры. Тяжким было мое горе. Но разве только мое? Война — большущее горе для всех советских людей. Я осталась одна без крова и средств к существованию. Но оказалось, что не одна. Меня приютили добрые русские люди, за что им мое большое сердечное спасибо.
Сейчас я живу и работаю в Челябинске. Полгода тому назад за станком заменила токаря Васю Иванова, добровольно ушедшего на фронт. А изготовляет наш завод такие вещи, без которых вам никак не обойтись на фронте. Работаем много — день и ночь. Но нас радуют и придают нам сил успехи, которых вы, наши славные воины, достигли в борьбе против фашизма.
Не подумайте обо мне плохо, что решила Вам написать. Воинам на фронт пишут почти все наши девушки— мои подруги по работе. Мне тоже захотелось поделиться своими мыслями и переживаниями с самым дорогим для меня человеком. А таковым я считаю каждого бойца, защищающего нашу советскую землю.
Не сердитесь за то, что адресовала свое письмо самому молодому и отважному. Мне хотелось, чтобы оно попало в руки моего сверстника, ну а отважными я считаю всех без исключения фронтовиков. Возможно, мое скромное письмишко напомнит Вам о самом дорогом и согреет Ваше мужественное сердце.