Выпив целый стакан прохладной сладкой воды, Кхас вспомнил об обещании достать бутылку редкого напитка и вышел из каюты. В главном пищеблоке, который обеспечивал едой и напитками Владычицу и её приближённых, такие бутылки были всегда. А положение Кхаса вполне позволяло ему туда заявиться и попросить для себя чего-нибудь, чем он в данном случае и воспользовался.
Когда время для сна у Смикса закончилось, и он вернулся в лабораторию, то Кхас уже ждал его там со всем необходимым. Обсуждать при надзирателях они ничего не могли, поэтому Кхас просто передал помощнику сумку со словами:
— Можешь расслабиться немного пока я тут. Сходи с друзьями пообщайся, а я поработаю за тебя. Успеешь ещё потрудиться, когда я вернусь на планету.
— Нам не велено его выпускать, — заговорил один из надзирателей, перегораживая выход Смиксу, — он должен усердно работать.
— Вам велено следить за тем, чтобы работа продолжала выполняться, и она будет выполняться. Вдвоем сидеть за одним стендом мы всё равно не сможем.
Надзиратель на некоторое время замешкался, но потом, глядя в уверенные глаза Кхаса, всё же согласился с его доводами и выпустил Смикса наружу. Оказавшись в коридоре, Смикс заглянул в сумку и обрадованно полетел в каюту Раха, рабочее время которого закончилось пару оборотов назад, и он как раз должен был спать у себя.
Едва заспанный Рах открыл дверь, как у него перед носом оказалась протянутая в руке ярко-синяя маленькая бутылочка с декоративной гравировкой. Его вид сразу стал гораздо бодрее, а на лице появилась довольная улыбка. Он пропустил Смикса внутрь, потом оглядел пустой коридор, убеждаясь, что Смикс пришёл один, и закрыл за собой дверь.
— Она всё-таки у тебя есть! — воскликнул он.
— А ты мне не поверил?
— Если честно, то сомнения были.
— Посуда есть?
— А ты хочешь открыть её прямо сейчас? — удивлённо спросил Рах.
— Почему бы и нет? Я уже долго её храню, надоело разглядывать её на полке.
Поколебавшись всего пару мгновений, Рах побежал к шкафу и выудил оттуда два гладких и прозрачных стакана. Затем он достал бутылку с чистой питьевой водой и поставил всё это на столик около дивана, на который они оба и уселись. Потерев руки от нетерпения, Рах открыл бутылку с водой и наполнил оба стакана примерно на две трети, а потом с блеском в глазах стал наблюдать, как Смикс открывает каш-Шасим. Смикс наклонил синюю бутылку над стаканами и осторожно через специальный носик капнул в каждый стакан всего по несколько капель. Внутри стаканов тут же началось завораживающее представление из плавно растекающихся по воде лазурных разводов. Они опускались вниз к самому дну, создавая внутри стаканов неповторимую и уникальную картину. По комнате разнёсся нежный цветочный аромат, и Рах со Смиксом опустились ниже к столу, чтобы лучше чувствовать этот запах.
— Уже только один его внешний вид стоит всех тех денег, что за него просят на рынке, — заметил Рах.
— Да, — согласился Смикс, — жаль, что лазурные цветы столь трудно выращивать.
— Но именно это и делает каш-Шасим столь ценным. Если бы его можно было купить на любом рынке, то он не был бы столь привлекательным.
— Пей, пока осадок не осел, — сказал Смикс и первым поднял свой стакан.
Они отхлебнули по маленькому глоточку и зажмурились от приятного изысканного вкуса, растекающегося у них во рту. Так, по одному глотку, они и выпили весь напиток, наслаждаясь каждой его каплей, пока стаканы не опустели и не были поставлены обратно на стол.
Каш-Шасим обладал стимулирующим действием, наподобие земного кофеина, и сразу разогнал весь остаток сонливости Раха, пробуждая у него жажду к активным действиям. Он вопросительно посмотрел на Смикса и отбрасывая последние сомнения спросил:
— А что насчёт твоей задумки с розыгрышем Торша?
— Идея в силе, но подставлять тебя я не хочу. Если ты считаешь, что это слишком опасно, то лучше не стоит ничего затевать.
Рах встал с дивана и стал бродить по комнате туда-сюда в раздумьях. Потом он подошел к большому экрану, стоящему около стены, и принялся не глядя колотить по подсвеченным на столе символам. На экране мелькали какие-то записи и схемы, смысл которых Смикс улавливать не успевал, но внутри у него торжествовала плохо скрываемая радость и надежда. Спустя некоторое время Рах вернулся обратно на диван и спросил: