30 августа — 3 сентября 1943 года. Я не писал четыре дня. Ходил на задание вместе с командиром отряда в район железнодорожной магистрали Киев — Варшава. Эту дорогу немцы бдительно охраняют. Наш штаб был в Белоруссии, теперь он возвращался, и мы должны были обеспечить ему переход через дорогу. За истекшие четыре дня следует отметить два факта. Во-первых, в течение двух суток, пока мы находились в непосредственной близости от этой важной железнодорожной магистрали, по ней не проследовал ни один состав. (Два месяца назад, когда я тоже был здесь, почти каждые десять минут проходил эшелон.) Таким образом партизаны полностью парализовали движение по этому самому короткому пути из Киева в Германию. Во-вторых, в немецких частях, охранявших эту дорогу, служили четыре югослава. Они поставили в известность нашего связного из ближайшего села Коростино о своем желании перейти к партизанам, но опасались, как бы партизаны их не расстреляли. Командир велел мне от своего имени написать югославам письмо. Наш человек передаст им. Результата еще не знаю, так как мне приказано было вернуться. Любопытно, кто это мог быть?
По дороге я видел много партизан. Целые вооруженные полки на оккупированной территории Украины! В тот день через железную дорогу перешел лишь один отряд на 200 повозках. Немцы открыли огонь из минометов и пулеметов, но наш штаб благополучно перебрался через магистрали.
10 сентября 1943 года (пятница). Сегодня наконец прибыла моя группа, и я вновь увиделся с Винко Часаром и Бранко Марковичем. Расстались мы два месяца назад. Это была радостная встреча. Однако радость быстро сменилась грустью: друзья сказали, что сегодня же должны идти в отряд, который находился по другую сторону железнодорожной магистрали Киев — Варшава. Всего несколько часов мы были вместе.
Время пролетело очень быстро. Винко поделился своими переживаниями, я — своими. Естественно, разговор шел о войне, о нашей Родине. Мы условились, что если не придется встретиться здесь до освобождения, то увидимся в Москве.
Вечером, около шести часов, они ушли. Нас осталось пятнадцать человек. Кроме меня и Небойши Чиплича из Старого Бечея было еще два югослава. Чиплич — хороший человек, моих лет, коренной житель Бечея. Мы стали добрыми друзьями. С нами был и один венгр по имени Чепи. Теперь началась наша ночная жизнь.
13 сентября 1943 года (понедельник). Сегодня знаменательный день. Мы узнали, что Италия объявила войну Германии. Сообщение еще не подтверждено. Если это правда, то сделаем большой шаг к окончанию войны.
22 сентября 1943 года (среда). Получил боевое задание. Мы отправляемся в Емильчино, где в брошенном большом бункере установлена пушка. Бункер расположен примерно в 500 метрах от немецкой казармы. Орудие нужно демонтировать.
23 сентября 1943 года (четверг). Рано утром мы пошли дальше и около двух часов дня сделали привал в десяти километрах от Емильчино, вблизи лесной сторожки и железнодорожной станции. Здесь мы отдохнули, а затем нам, девятерым партизанам, дали задание разведать, находится ли орудие еще в бункере, и выяснить, как его можно демонтировать.
25 сентября 1943 года (суббота). Минувшая ночь была самой тревожной в моей жизни, мы демонтировали орудие и перевозили его в лагерь. Огромная пушка весила около тонны. Вот как это было. Уже наступила ночь, когда мы прибыли в село Рудинское, в трех километрах от Емильчино. Первыми вошли в село наши разведчики, а затем и мы. По селу двигались очень тихо и сразу же направились по дороге в Емильчино. Вел нас командир батальона. Мы ехали примерно час, затем слезли с повозок и стали осторожно подбираться к бункеру. Ночь была темной. Совсем близко раздавалась пулеметная стрельба. Немцы то и дело ракетами освещали подступы к Емильчино. Медленно в полной тишине мы подходили к бункеру. Остановились. Командир батальона распределил обязанности. Мы вчетвером должны были войти в бункер и демонтировать пушку. Один партизан стоял у входа в бункер и был связным между нами и охранением, выставленным перед бункером. Мы пошли вперед. Слышно было, как бьются наши сердца. Опасаясь, что немцы заминировали бункер, продвигались осторожно, каждую минуту ожидая взрыва. Так мы дошли до подземного каземата. Там мы зажгли свечи, и я был поражен, увидев огромную пушку. В первое мгновение мне даже показалось, что мы вчетвером не сможем разобрать ее и перевезти.
Специалисты внимательно осмотрели ее. Командир решил тотчас же приступить к делу и сегодня же перевезти орудие. Мы работали в полном молчании, стараясь как можно меньше шуметь, однако все равно трудно было обойтись без молотка. Ударив им, мы, затаив дыхание, несколько секунд ожидали, не раздадутся ли снаружи условные сигналы нашей охраны, предупреждающие о том, что нас обнаружили немцы. Так мы работали несколько часов. Нас то окрылял успех, то охватывало отчаяние. Предстояло отвернуть большие винты, а у нас не было французского ключа. Мы уже стали думать, что вся наша работа пойдет насмарку, так как без такого ключа нельзя было окончить демонтаж. За работой мы не сразу заметили, что командир батальона куда-то исчез. Через полчаса он вернулся с ключами. Как оказалось, он один, без оружия, обманув бдительность немецкой охраны, сходил в Емильчино и там взял ключи у знакомого кузнеца. Мы принялись за работу и после шести часов упорного труда, в конце концов, справились с пушкой. В лес мы вернулись на рассвете и без приключений прибыли в лагерь.