Товарищи подумали, что так оставлять могилу у сосен нельзя.
Не ровен час, немцы разберутся в документах и придут к могиле снова...
Глубокой ночью у будки путевого обходчика снова появились партизаны. Обнажив головы, постояли у холма, а потом, тщательно измерив, сколько шагов от насыпи до могилы, сравняли холм с землей и замаскировали все дерном...
ГЛАВА XLII. ГДЕ СУМКА?
Наспех прощупав мои карманы, староста снял с меня кожаную сумку.
Аркадий Гайдар, «Школа»
Эдуард Багрицкий
Есть у поэтессы Нины Саконской стихи о Гайдаре:
Из песни слова не выкинешь. И не надо: песня остается песней.
Только сумки Гайдара «на желтом ремне» у нас нет,
Она пропала.
Это была вместительная противогазная сумка, всегда набитая патронами для пистолета, запалами для гранат, мотками тонкого телефонного провода и другой необходимой на войне «галантереей».
Но главное богатство сумки, конечно, составляли записи. Аркадий Петрович вел дневник партизанского отряда. Многие десятки страниц занимали эпизоды обороны Киева и события, приключившиеся позднее, в группе Орлова. В иных он принимал участие сам. О других ему рассказывали.
Очерки, написанные и отосланные, когда еще было можно, в Москву, в «Комсомольскую правду», где их и напечатали, — это была ничтожно малая часть узнанного и увиденного Гайдаром. Остальное копилось, собиралось впрок.
Исключение составляли лишь два готовых очерка: «Во имя Родины» и «Варвары XX века», которые Аркадий Петрович хотел, но не смог переслать на Большую землю с полковником Орловым.
Гайдар не просто воевал. Гайдар войну еще изучал, сопоставляя ее с гражданской и стремясь уяснить, что же Красная Армия унаследовала от прошлого, а что родилось в ней только теперь. И об этом писал тоже.
Товарищам по оружию, которых он сам наблюдал в бою, Аркадий Петрович обещал: «Кончится война, и если останемся живы, напишу и про вас».
У него появилась даже особая поговорка. Услышав по радио печальную весть, узнав о подвиге, он неизменно произносил: «Что ж, и это запишем».
Аркадий Петрович не любил громких слов. Тетради, наброски, заметки, которые хранились в сумке, он небрежно именовал «литературной кухней». Но это была не «кухня», это была своего рода военно-полевая писательская лаборатория. Гайдар надеялся, если доведется, написать немало достойных книг. Одну он уже писал.
И потому с сумкой своей никогда не расставался. Лишь однажды Афанасия Федоровна Степанец уговорила его не таскать такую тяжесть, оставить у них.
Гайдар подумал, согласился, оставил.
А потом все-таки вернулся и забрал. Так ему было спокойней.
И вот сумка пропала...
Впервые об этом стало известно от Алексея Филипповича Башкирова, который после освобождения Леплявы был послан редакцией «Комсомольской правды» для расследования обстоятельств гибели писателя.
В его отчете говорилось, что сумку фашисты забрали вместе с орденом и документами.
Заново просматривая отчет Алексея Филипповича, я задал себе вопрос, который помогал мне уже не раз:
— А так ли это?..
Я в полной мере представлял себе, какой труд стоит за тремя страничками докладной. Ведь Башкиров был первым. Ему пришлось начинать на голом месте. И требовалось от него главное: установить, действительно ли убитый на насыпи партизан — Гайдар. И он установил: действительно...
О сумке же он знал достоверно одно: у Аркадия Петровича она была. После гибели исчезла.
Документы и орден забрали фашисты. Об этом свидетельствовали расстегнутые и вывернутые карманы, в которых не осталось ни обрывка бумаги, ни клочка конверта (что и сейчас подтверждает Игнат Сорокопуд).
Но никто пока не подтвердил, что немцы забрали и сумку. И потому рождается первое предположение: сумку немцы либо забрали, либо нет.