Гляжу — военный, командирская фуражка, шинель внакидку. А петлицы на шинели и гимнастерке пусты.
Надо сказать, что гитлеровцы засылали к нам, в Семеновский лес, немало всяких лазутчиков и перебежчиков из числа той швали, которая сначала добровольно сдавалась в плен, а потом соглашалась идти нас уговаривать: «Мол, сдавайтесь, не бойтесь, вам тоже ничего не будет...»
И подумали мы об этом незнакомце плохо.
И тот же мой боец, который первым его заметил, первым к нему и подошел:
— Что, — спрашивает, — за товарищ?.. Почему такой вид?.. — И винтовку держит под мышкой.
А незнакомец... а незнакомец широко так, радостно улыбнулся (ему, видимо, понравилось, что его остановили и спросили), неторопливо поправил на себе шинель и говорит:
— Давайте знакомиться: Аркадий Петрович Гайдар, корреспондент «Комсомольской правды»...
Ну, а кто же из нас его не знал?.. Мы же, мальчишки, воспитывались на его книгах!..
Мои бойцы тут же смущенно окружили Аркадия Петровича: все ж таки получилось неудобно.
А он:
— Не верьте, — говорит, — мне на слово. — Расстегивает карман, достает маленькую сафьяновую книжечку — удостоверение.
Мы все по очереди (все-таки любопытно!) книжечку эту посмотрели и бережно, чтобы не испачкать, вернули.
Вот с тех пор и оказались мы с Аркадием Петровичем вместе.
Я лично был с ним вместе до 26 октября...
Прямо скажу: сколько мог, я старался от него не отходить. И не только потому, что быть возле него было, ну, просто интересно. Я, например, живого писателя вообще видел в первый раз.
И даже не потому, что для молодого очень лейтенанта, каким я был в ту пору, хоть и участвовал уже во второй войне, был он авторитетом громадным (я помнил, что он провоевал всю гражданскую).
А в том, что рядом с Гайдаром там, в этой проклятой «мышеловке», где до ближайшего немецкого автоматчика, может быть, самое большое километр, рядом с Гайдаром всегда было спокойней.
Стоило однажды всем нам приуныть, что вот приходится есть полусырую конину — без хлеба, без соли, потому что никаких других продуктов нет и достать невозможно, — как Гайдар тут же рассказал случай, который произошел в гражданскую войну.
Аркадий Петрович служил тогда в Сибири и командовал батальоном. А в горах, где его батальон гонялся за бандой атамана Соловьева, их настиг гололед. К тому же кончились продукты у бойцов и нечем было кормить лошадей.
— И мало того, — говорил Гайдар, — что мы от усталости и голода валились с ног сами, нам еще приходилось тащить на себе лошадей, потому что если мы их тут, в горах, бросим, то какие же мы без коней кавалеристы?!
А в другой раз, когда немцы были совсем близко и невозможно было развести огонь, чтобы погреть хотя бы руки, Гайдар рассказал, как он совсем недавно тонул в речке Трубеж.
Это была маленькая болотистая речушка на пути отступления наших войск. И многие, думая, что ничего не стоит через нее перейти, смело шли в воду, а их начинало засасывать. И немало народу в подлой этой речушке погибло.
Гайдар в ней тоже чуть не погиб, но какой-то красноармеец его спас.
И хотя случай был скорее грустный, чем веселый, Гайдар так подробно описывал, как смело он сначала ступил в воду, но тут же поскользнулся и, думая удержаться, сделал еще шаг, а нога почти по колено ушла в илистое дно, и как потом незнакомый красноармеец тащил его за воротник, и что красноармеец говорил, пока тащил, — что все, кто слушал Аркадия Петровича, покатывались со смеху.
Но громко смеяться было нельзя, и оттого все казалось еще смешней.
Гайдар написал потом про этот случай целый рассказ, и в партизанском отряде под Леплявою бойцы часто просили его рассказ этот почитать. Гайдар охотно его читал, как, впрочем, и другие, тоже небольшие, но уже законченные вещи.
Как-то утром в Семеновском нашем лесу стало известно, что в одном месте немцы оцепление сняли.
В других кое-где еще похаживали редкие автоматчики, слышался треск мотоциклов. А здесь не видно было никого.
Аркадий Петрович предложил выслать разведку. Тут же нашлось несколько смельчаков. Они прошли пять или шесть километров и вернулись в лес доложить: никого нет.
— Недалеко от леса дорога, — рассказывал молодой парень со значком ГТО. — Вдоль дороги по обе стороны поля со скирдами хлеба. И кругом — ни души. Так что можно выходить... — радостно закончил боец.
— Я думаю... это... ловушка... — негромко сказал Гайдар.
— Что значит ловушка?! — удивились и закричали вокруг.
— Дорога открыта!
— Немцам сейчас просто не до нас!
— Выходить, и все!
— Не подыхать же нам тут с голоду!