— И товарищ Безыменский обещал, что вы с нами встретитесь, — на всякий случай сказал старший.
— Хорошо, — ответил Гайдар, всем по очереди на прощание пожимая руки, — мы с Александром Ильичом непременно у вас будем.
...Тимуровцы ждали писателей в пустом вестибюле кинотеатра «Смена», где был их штаб.
В огромном зале с натертыми полами и тяжелыми гардинами на окнах собралось человек пятьдесят.
— Нас мало сегодня, — сказал, извиняясь, Норик Гарцуненко — Тимур отряда. — Все в разгоне. Много очень работы. А утром получили еще особое задание от истребительного батальона... Конечно, ребята, которые посланы в наряд, будут жалеть... Но вы не думайте — мы им все расскажем...
— Еще как расскажем, — эхом подтвердили его товарищи.
Начали рассаживаться. Стулья были поставлены полукругом. И два — для гостей — отдельно.
Все это время ребята не сводили глаз с Гайдара — с его лица, ордена, трофейного, дулом вниз, автомата на плече.
Один мальчуган не удержался и осторожно, когда Аркадий Петрович проходил мимо, провел по его рукаву ладошкой.
Гайдар с начала встречи не проронил почти ни слова. Он был растроган не меньше ребят.
Наконец расселись. И в наступившей тишине отчетливо было слышно, как негромко звякнул, задев о пряжку сумки, автомат Аркадия Петровича, когда он стал снимать его, чтобы повесить на спинку стула.
Гайдар заговорил. Начал он, по обыкновению, немножко издалека — с того, что вот когда он писал повесть «Тимур и его команда», то в глубине души, конечно, надеялся: многие ребята, прочитав книгу, наверное, тоже захотят, чтобы и у них были свои команды. И все-таки он не думал, что они, тимуровцы, в первые же недели войны успеют столько сделать. И он не только рад — он горд сегодняшней встречей.
Пионеры, поначалу стеснявшиеся в его присутствии, радостно заерзали на стульях — это ведь не каждый день бывает, что тебя похвалит сам Гайдар.
— Когда ваши связные ждали меня в гостинице, — продолжал Аркадий Петрович, — я как раз только что вернулся с передовой. Я видел, как героически сражаются, защищая прекрасный ваш город, ваши отцы, ваши братья.
Но в свободную минуту, если такая выдается, они очень много думают и беспокоятся о своем доме, о своих семьях. И надо, чтобы вы за многими неотложными своими обязанностями и делами не позабыли, что забота о семьях ложится и на вас. И что от вашей заботы зависит спокойствие и уверенность бойцов там, в окопе.
А теперь рассказывайте, как вы тут, — закончил Аркадий Петрович.
Ребята переглянулись. Вскочили с мест. И заговорили все разом. Минуты две стоял такой гвалт, какой бывает в лагере, на реке, если целый отряд пускают сразу в воду.
Аркадий Петрович, слабея от смеха, замахал руками:
— По очереди, по очереди!..
Ребята поняли. Остановились. Тоже рассмеялись. И стали рассказывать по очереди.
Они говорили, что у них целых четыре звена. Первое как раз для помощи семьям красноармейцев и командиров, так что Аркадий Петрович может не беспокоиться — и звезды к заборам прибиты, и за малышами присмотр есть: целый тимуровский детский сад у них при штабе теперь имеется, и переписка с товарищами фронтовиками налажена.
Второе звено собирает деньги в фонд обороны (уже сдали в сберкассу тысячу рублей), металлический лом и подарки для бойцов, которые на передовой и которые раненые.
Третье — это разведка. Раньше командиром звена был Норик Гарцуненко. Потом его выбрали Тимуром. И звеном теперь командует Шуня Коган.
Последнее, четвертое, занимается школами, больницами, жилыми домами. Наших ребят все управхозы боятся. Особенно если на чердаках у них всякий хлам и мусор...
— А мы трех шпиёнов поймали, — не удержался мальчуган, тот самый, который незаметно гладил Гайдара по рукаву. — Одного фотографа. Тетку одну, которая с палочкой ходила и все притворялась, что слепая. И парня. Здорового. Почти дяденьку... А его прямо вот здесь, в кино поймали...
— Как же ты узнал, что они шпионы? — удивился Гайдар, поворачиваясь к мальчугану.
— Это не я, — печально вздохнул мальчуган. — Это вот они. — И он показал на старших ребят.
— Пусть Норик расскажет. Норик, расскажи... — подсказали с мест.
Норик поднялся. Было ему лет шестнадцать. И теперь, когда волнение первых минут встречи прошло, худощавое лицо его глядело спокойно и даже чуть сурово.
— Дежурили мы тут в кинотеатре, — начал он, — чтоб ребята хорошо себя вели, ногами во время сеанса не топали, семечки не грызли и малышей не обижали. А то хоть сейчас и война, а все равно многие не понимают и нарушают дисциплину.