Вижу — сидит в пятнадцатом ряду большой уже парень, настоящий битюг. А на голове у него фуражка без козырька. Как у нищего.
На втором сеансе — опять сидит.
Я понимаю, показывали бы «Чапаева» или «Мы — из Кронштадта». А то «Конек-горбунок». Чего, думаю, он там не видел? Как Иванушка-дурачок в кипящее молоко вниз головой ныряет?..
Тимуровцы засмеялись. Им нравилось, что командир хорошо рассказывает.
— Велел дежурным из третьего звена последить за ним. Прибегают — на экран, говорят, во время картины он даже и не глядит. На дверь все глядит.
Перед четвертым сеансом подошли к нему ребята и будто невзначай спросили:
— Ты, парень, откуда? Приезжий, что ли?
— А вам что за дело? — огрызнулся он и пересел на другой ряд.
Снова начался фильм. Как у нас было условлено, подкрался незаметно к нему Коля — а он немецкий знает дай бог — и на чистейшем шпрехен зи дойч шепчет этому, в фуражечке:
— Берегись, они тебя подозревают, — и бросается к двери, будто за ним гонятся.
Парень как рванет за ним...
— Тут вы его и схватили? — не удержался Гайдар.
— Нет, — смутился Норик, — упустили... Мы у дверей поставили ребят... Думали, он один — нас много. А он, оказывается, в гестаповской школе учился. Для шпионов. И он ребят наших расшвырял — и на улицу... Приемы у него такие специальные... Как джиу-джитсу. Здорово у него, гада, это получилось... Мы оглянуться не успели, а он уже выбежал. Мы за ним. Убежать-то, думаем, не убежит. А вот схватить его как?.. И только он выскочил на улицу — налетел на лейтенанта (тот шел по Крещатику). А лейтенант как увидел его, так прямо от удивления закричал:
«Ты опять здесь?!»
Оказывается, его красноармейцы еще возле передовой задерживали. Но он плакал, и его жалели, отпускали.
А теперь в истребительном батальоне его обыскали. И фуражечку его осмотрели. Козырек, оказывается, был нарочно внутрь загнут, и на нем все секретные сведения записаны...
— А «слепая», про которую хлопчик говорил? — поинтересовался Безыменский.
— Она стояла прямо в центре, на перекрестке двух улиц, и торговала карандашами... Карандашей этих и в магазинах полно... Ну, думали люди, может, раз она слепая, то ей на жизнь теперь не хватает, а красноармеец какой — ему, положим, некогда по магазинам ходить, — он возьмет и купит.
Только заметили ребята — район-то наш, — что сегодня у нее в руках два карандаша, завтра — три, а еще через день — четыре. А главное, меняются сочетания цветов...
Послал я Володю последить. Вернулся он мокрый до нитки. Дождь лил, а он все шел за ней, пока не узнал, где живет. Эта «слепая», только отошла она от угла, оглянулась по сторонам, «прозрела» и так зашагала по улицам, что он едва за ней поспевал...
— Фотографа мы возле Ботанического сада приметили, — рассказывал Алик. — Он будто бы снимает дом, а на самом деле объектив у него назад повернут, и он то, что за спиной у него, снимает. Мы говорим ему: «Вы зачем, это, дяденька, военный объект снимаете?» А он... Одним словом, откупиться хотел... Деньги совал. У него все сотнями... Угощение сулил. «Я, говорит, вас всех досыта шоколадом и пирожными накормлю. И домой еще дам...» Но мы его все равно доставили... Нам его фашистского шоколада не надо. Да и отравленный у него, наверно. Отец вон с фронта пишет, чтобы я ничего с земли не подымал. Немцы всякую отраву подбрасывают.
...Аркадий Петрович о многом спрашивал. Тут же что-то советовал. Снова спрашивал. И Безыменскому, который тихо, на цыпочках, отошел к распахнутому окну, чтобы покурить, и глянул со стороны на необычное это совещание, подумалось, что здесь собрались товарищи-единомышленники.
Часа через полтора писатели вышли на улицу. Аркадий Петрович, о чем-то думая, молчал. Затем негромко, вполголоса, произнес:
— Ну, Саша, друг, спасибо тебе. Я не знаю ничего светлее тех минут, когда неожиданно видишь, что успел что-то сделать на земле, что ребятня, которая выросла совсем в другое время, понимает величие того дела, которому мы отдали лучшие годы.
Ради таких минут стоило каторжно работать. Ради таких минут стоит жить.
* * *
9 августа в республиканской газете «Советская Украина» (она выходила в Киеве) под общим заголовком «Тысячи тимуровцев помогают своей стране одержать победу над подлым и хищным врагом» была напечатана целая полоса, посвященная деятельности героев-пионеров.
Здесь же были помещены «Странички из дневника» Норика Гарцуненко.
5 августа,— писал Норик. — Большая радость. Вся команда взволнована. На линейку пришел писатель Аркадий Гайдар — автор «Тимура и его команды». Он только что вернулся с фронта. У него есть трофейный немецкий автомат. Как я ему завидую.