На радостях выпили за встречу и грядущую победу.
Аркадий Петрович, не дожидаясь конца обеда, поднялся, чтобы получше осмотреть лагерь.
Невдалеке от землянок он приметил грузовую машину, бочки с бензином, штабеля заколоченных ящиков, груду лопат: заступов, совковых, саперных в чехлах, которые можно было носить на поясе.
Возле этой груды, старательно выбирая, чтобы и острая, и легкая, и на крепком черенке, стоял темноволосый мужчина с хитроватым лицом молдаванина, командир партизанского взвода Иван Васелака.
— Землянку рыть? — спросил Гайдар.
— Да нет, — ответил Васелака. — Хочу по лесу пойти чего пошукать. Много всякого добра там покидано. Что сгодится — принесу, что не нужно — прикопаю. И герману не достанется, и у нас под рукой.
Аркадий Петрович отправился с ним.
В нескольких километрах от лагеря, где проходили отступающие наши части, действительно было брошено много добра: вещевые мешки, повозки без лошадей, автомобили с нарочно поврежденными двигателями и старательно изрезанными шинами, ящики и цинковые коробки с патронами и пулеметными лентами, винтовки без затворов, а то и с затворами, станки от пулеметов «максим» (стволы, надо полагать, ржавели в болоте), разного калибра снаряды и минометные мины.
Винтовки и ящики с патронами нести в лагерь не было смысла: в отряде их пока хватало, и потому, тщательно измерив, сколько шагов до придорожного, сохнущего дуба или до сдвоенной сосны, Аркадий Петрович с Васелакой выкапывали яму, куда все и складывали.
— Ох, сколько всего понакидано! — сокрушался Васелака.
— Ничего, немцы когда побегут, бросят больше, — успокоил Гайдар.
На обратном пути, недалеко от лагеря, Аркадий Петрович приметил что-то в стороне от дороги и, ни слова не говоря, исчез.
Васелака, немного подождав, медленно двинулся дальше, уже не опасаясь, что Гайдар заблудится.
Вскоре Аркадий Петрович его нагнал.
На плече у него висел ручной пулемет Дегтярева — с диском и затвором.
— Где вы такой автомат нашли? — удивился партизан.
— Это ручной пулемет, — поправил его Аркадий Петрович.
ГЛАВА XXVI. ПАРТИЗАН АРКАДИЙ ГАЙДАР
Орлова и его товарищей Горелов привел к большому, перед самой войной отстроенному дому лесника. Сам лесник в нем давно не жил.
По дороге командир отряда объяснил, что стоит дом в полутора километрах от лагеря. (Только не надо путать тропинки, а то получится и все пять.) И в полукилометре от лесопильного завода.
— Собственно, никакого завода там нет, — уточнил Горелов. — Просто стоят на опушке две избы и сарай с пилорамой. Но так уж повелось, что зовем заводом. От лесопилки во все стороны расходятся дороги — на Хоцки, на Комаровку и Лепляву. Так что в смысле связи с населением жилье ваше стоит удобно.
Орлов, который шел рядом с Гореловым, и Гайдар согласились. В Лепляве Аркадий Петрович бывал дважды: летом, когда ездил в Канев, на Тарасову гору, где похоронен Шевченко, и недавно, перед самым приходом в отряд.
За поворотом лес расступился. И на фоне синего, в звездах, неба стали видны сарай и вытянутый, с крыльцом во весь фасад, дом. Жилье, отведенное Гореловым, состояло из темных сеней с пустым чуланом и двух несуразно узких комнат. Перегородкой им служила огромная печь. Для всех тут было, конечно, тесновато. Но бойцы так устали ночевать в холодных шалашах или у костра под открытым небом, просыпаясь каждые четверть часа и попеременно грея то один, то другой бок, что рады были и этим запущенным, покинутым хозяевами комнатам с давно выстывшей печкой. Миша Пенцак сказал, что не уйдет отсюда, даже если ему придется спать под табуреткой.
Посмеялись. Принесли из сарая сухих дров. Гайдару, который, случалось, разводил огонь и в проливной дождь, ничего не стоило растопить русскую печь. И скоро в хате, освещаемой неровным огнем горящих поленьев, стало тепло и, всем показалось, даже уютно.
Впервые за долгие дни пришло чувство покоя. Не надо особо опасаться немцев: они в этой части леса еще ни разу не появлялись. Не нужно думать, где придется ночевать завтра. Не надо искать партизан. Можно наконец-то отдохнуть, собраться с мыслями и силами для дальнейшего похода. Можно...
Но Гайдар на следующее утро встал очень рано, когда все спали.
Лишь близ дороги ходил часовой.
Аркадий Петрович отправился в Комаровку. Словно из магазина, принес к завтраку две буханки хлеба и белую круглую лепешку — печеный на соде коржик. Вскипятил в ведре чай, нарезал хлеб. Позавтракал со всеми и снова ушел — на этот раз к партизанам.