Тяжело сопя, Корней полез в задний карман штанов и с силой, будто колодой карт, хлопнул по столу пачкой бумажек с обтрепанными краями.
— Читай, — позволил Корней. — Не бойся.
Плита стал читать. В первой бумажке рыжевато-коричневыми, словно кровью выведенными буквами было написано, что сие удостоверение дано есаулу такой-то сотни желто-блокитной армии батьки Петлюры Костенко Корнею Яковлевичу... Остальные были о том же.
— Вот так, — пряча документы в бумажник, произнес Корней. — Советская власть меня ловила-ловила. Не поймала. Горелов со своими хлопцами приезжал — и у них ничего не вышло. А говорю я это для того, чтобы ты, Анисим, при случае переказал в лесу этим дуракам: нехай со мной лучше не вяжутся, а идут сюда, в Гельмязево, сдают ружья и как положено работают. Немец, когда на него работают, — он ценит.
«Совет» предателя стал известен в отряде к утру.
Горелов приказал схватить и привести Корнея в отряд. Старшим группы назначил Гайдара.
Десять бойцов еще засветло выехали на машине из лагеря. А когда приблизились к Гельмязеву, было уже совсем темно.
Полуторку оставили в кустах на окраине. Задами вышли к дому Костенко. В окнах — ни огонька.
Аркадий Петрович неслышно расставил часовых. А сам вместе с младшим лейтенантом Тонковидом поднялся на крыльцо. Взял на изготовку пулемет:
— Стучите.
Тонковид осторожно постучал...
Еще постучал...
— Вроде дома никого нет, — повернулся он к Гайдару.
— А ну крепче!..
Тонковид ударил прикладом.
— Кто такие?! Что надо?! — раздался сразу встревоженный женский голос.
— Откройте!.. Полиция!.. — громко сказал Гайдар.
В окне было видно, как внутри хаты вспыхнула спичка, потом загорелся каганец, загремели засовы и дверь отворилась.
Гайдар осветил карманным фонарем сени с молочными бидонами. Осмотрел все углы хаты, заглянул на полати. Тонковид его сопровождал.
— Это квартира Костенко?..
— Да...
— Корнея Яковлевича?..
— Да.
— А где он сам? — допытывался Аркадий Петрович.
— Уехал в Золотоношу. Мы закололи кабанчика, так он повез свеженького мяса тамошнему начальству. Ну, как в подарок.
— Понятно... — кивнул Гайдар, с интересом оглядывая стены, увешанные такими же фотографиями, как и в любой другой избе.
— А кто мы такие, знаете?
Женщина еще раз глянула на кубики Тонковида, тускло блестевшие из-под кожаной его куртки.
— Знаю...
— Так вот напомните вашему мужу, чтобы он не забывал, в какой стране живет и по чьей земле пока еще ходит. Скажите, что мы были и придем еще, — произнес Аркадий Петрович.
И Тонковиду, когда они вышли на улицу:
— Не уйдет...
ГЛАВА XXXI. «ЖЕЛТАЯ ЛЕНТОЧКА»
Евгений Евтушенко
Этот разговор с Марией Мойсеевной Денисенко (по отцу Ильяшенко) произошел в сентябре 1963 года в белом домике на краю маленького сибирского городка Уяра.
— Извините, я вам долго не отвечала, хотя письма ваши — и простые и заказные — получила. Они хранятся у меня вон там в столике.
Я перечитывала ваши письма. Не спала по ночам. Утром не могла работать. А вечером, придя домой, не могла сесть за стол и ответить на ваши вопросы. Простите, но не могла.
Вы не первый, кто просил меня рассказать о партизанском отряде Горелова, о Гайдаре. Но и другим я не отвечала тоже. И, только получив вашу большую телеграмму, я поняла: вы все равно приедете и разговор будет. Тогда я стала волноваться: вы приедете из Москвы, а я не сумею вам ничем помочь, потому что знаю очень мало.